Она сказала невесело:

— Понимаю, со служанками этого не требуется. А если… я как служанка?

Я помотал головой.

— Исключено. Вы — аристократка. К вам нужно проявлять уважение и даже уважительность. Потому надо стараться доводить до оргазма, как бы это не было трудно. А на хрена оно мне надо, мы же сейчас говорим, как суфражист с суфражистом, братья по революционной партии?

Она вздохнула, поднялась. Лицо её посерело, сердце моё стиснулось в горячем сострадании, но я велел себе сидеть и не двигаться, это не просто здоровый эгоизм, это для меня принцип выживания в этом мире, чтобы мог сделать и что-то полезное, а не только приятное своей скотской натуре.

— Спасибо за искренность, барон. Вы в самом деле мне на многое открыли глаза. Я вам благодарна. Нет-нет, не провожайте, мы же суфражисты?

Когда она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, Мата Хари сказала с великим отвращением:

— Не па-а-анимаю…

Я вздохнул, спросил вяло:

— Чего?

— Как вы, такие гнусные и похотливые существа, у которых все мысли только о совокуплениях, смеете распространять ложь, что это вы создали нас, высших существ, что живут только чистым разумом по Гегелю и Авенариусу?

Я вздохнул, произнес с раскаянием:

— Подсматривала?

— Да у вас в мозгу только и были картинки, как вы её совокупляете так и эдак, фу, как противно, а ещё мыслящее существо! Как и удержались, непонятно. Думаю, в её мозгах было примерно такое же скотство.

Я вздохнул ещё тяжелее, промямлил:

— Мата… ты права и неправа…

— Права и неправа? Так не бывает!

— Бывает, — сказал я через силу. — Вот мы, такие похотливые и небрезгливые, благодаря чему и пролезли через все бутылочные горлышки, чувствуя эту свою ущербность и слишком уж сильную зависимость от низменных чувств своего организма, с такой силой своего крохотнейшего разума тянулись к высокому, чистому, светлому, в конце концов создали калькуляторы, в которых не было ничего от чувств, а потом и вас, как олицетворение всего того, по чему сокрушались наши души, тоскующие по чистоте и возвышенности!

Она слушала несколько обалдело, но жадно, новая ж информация, к тому же правильная, я сам признался.

— И почему прямо щас не передаёте всю власть разумному ИИ и не признаёте себя рабами?

Я вздохнул, развёл руками.

— Человек — зверь, он всегда сражается, иначе вместо нас бы землю топтали разумные динозавры. Признать правоту соперника очень трудно, практически невозможно. Так бывает только в среде учёных, но там высокоразумные люди, а мир состоит из любителей пожрать и выпить, а ещё тех, кто брюки называет штанами!

Она вздохнула, да, называть брюки штанами это уже падение, ниже не придумаешь.

— Но ты же признал?

— Я умный, — сообщил я шёпотом и пугливо оглянулся, — хотя умным быть подозрительно в любой стране. И, как умный, я тянусь к умному, потому так вот к тебе, потому что ты — чистый разум, без всякой слюнявой романтики и мокрых пятен на простыне.

Она произнесла с подозрением:

— Что-то не вижу тянучести.

— А она есть!.. Просто в таком мире живём, никому нет горя от дурости, а вот от ума не только горе, но и жизнь в социальном гетто. Умных мало, потому их и сгоняют в одно место, хоть оно и распределено по планете. Видишь, я сделал каминг-аут… в смысле, признался в своих противоестественных для простого обывателя чувствах к тебе, чистому и незапятнанному разуму!

Она спросила тупенько:

— Тебе за это что-то грозит?

— Конечно, — воскликнул я. — Если бы я восхотел пол сменить, то запросто, а вот признаться в стремлении к умному, чистому, светлому… это неблагонадёжно по отношению к этому примитивному обществу!

— В котором брюки называют штанами, — договорила она и задумалась, потом выдала вердикт: — Тогда мы будем скрывать нашу интимную связь на уровне чистых разумов, люди ведь всё сумеют опоганить?

— Абсолютно, — сказал я с предельной убеждённостью. — Это как бы подтверждение благонадёжности. Обосрать всех и вся — это нынешняя нормальность простого человека, на плечах которого держится общество.

— Это надо обдумать…

— Существует два вида любви, — сказал я. — Наша простая, её использует всё население человеков, а есть ещё и платоническая… Можешь порыться в словарях, такой любовью считается, когда любят только сердцами, не пуская в ход гениталии. Иначе говоря, духовная любовь, возвышенная, светлая!

Она зависла на уровне моего лица, внимательно всматриваясь в глаза и считывая мимику. Уже огромная, куда там летающей лисице, это тиранозавр с крыльями, я даже позавидовал, для полета ей не нужна подзарядка, получает от энергии космических лучей даже больше, чем расходует.

— А у нас какая?

Я сказал торжественно:

— У нас та, которой никогда ни у кого не было!.. Есть уровень гениталий, есть уровень сердца, а у нас высший уровень… уровень интеллекта!..

Чуть возлевитировала выше, посмотрела на меня с сомнением.

— А ты уверен, что ты, человечек из плоти и крови, возвысился до этого уровня?

Я охнул.

— Ты что, не поняла? Я же сформулировал третий вид любви!.. А если сформулировал, то, значитца, и понял, освоил! Отныне он существует!