Я добежал до подвала, открыл и закрыл за собой тайную комнату, с разбега нырнул в пузырь, а через мгновение уже уперся обеими ладонями в стену кабинета дома на Невском.

— А теперь, — сказал сам себе шёпотом, — тише мыши, кот на крыше…

Тихонько открыл дверь кабинета, в коридоре пусто, быстро пробежал до спуска вниз на первый этаж, там голоса, торопливо набросил на себя стелс-режим, любой маг его раскусит на раз-два, но слуги — существа бесхитростные и неискушённые, выждал, прижавшись к стене, когда мимо пройдут дворецкий с садовником, спустился вниз, и как раз с той стороны ворот подъезжает роскошный автомобиль.

Скинув стелс на выходе, шагнул на крыльцо и сказал в великом изумлении:

— Ваше сиятельство… неужели вижу самого великого Ренгольда?

Он быстро вылез, взбежал по ступенькам, сильный и уверенный, крепко пожал мне руку.

— Не язвите, Вадбольский. Что-то мне подсказывает, что вы ждали моего приезда.

— Где же я прокололся? — спросил я озабоченно.

Он сказал с торжеством:

— Чутьё, дорогой барон, чутьё!..

Я провёл его на второй этаж. По дороге в коридоре уже выстроились Ангелина Игнатьевна первой, за ней Василий Игнатьевич и Полина Осиповна, кланяются, а мы прошли в мой кабинет, я указал Рейнгольду на роскошные кресла и диван, что держу именно для гостей, выждал, когда он сядет, следом опустился и сам, глядя на него выжидательно.

— Чай, кофе, потанцуем?.. Ох, простите…

Он сел, вяло отмахнулся.

— Вадбольский, не делайте вид, что вы завсегдатай вечеринок с танцами.

Я сделал вид, что обиделся.

— Я так похож на зануду?

Он оглянулся на запертую дверь, понизил голос:

— Как догадываюсь, родителей не посвящаете в свои дела?

— Пусть отдохнут, — ответил я дипломатично.

Он вздохнул.

— По ним не скажешь, что вышли на Сенатскую и требовали убрать царя.

— Это было двадцать пять лет тому, — напомнил я. — Не у всех идеалы остаются… прежние. А вот я почти в их тогдашнем возрасте.

— Вы другой, — напомнил он. — Странно, как это они вас воспитывали? Но посвятить их в детали нашего разговора вам придётся. Дело в том, что я с деликатнейшей миссией.

— У вас работа такая, — согласился я. — Кого-то деликатно удушить, кого-то красиво повесить, у вас вообще деликатные задачи!

Он усмехнулся, дескать, шутка, хоть и грубоватая, но шутка. Сказал со вздохом:

— Государь очень недоволен этой неуместной ссорой с родом Долгоруковых.

— Уже с родом? — уточнил я. — Мне казалось, только с одной самовлюбленной дурочкой, уж простите, если она ваша родственница.

Он отмахнулся.

— Не стесняйтесь, я никому на этом свете не родственник. У нас вообще не бывает родственников.

— О, подражаете Аллаху?

Он сказал строго:

— Вам сейчас будет не до смеха. Весь высший свет шумит, у Долгоруковых очень давно не было противников но сейчас уже несколько человек убиты или тяжело ранены. Уже все знают, что распря затеялась из-за глупой ссоры шестнадцатилетней Ольги Долгоруковой, правнучки главы рода Захара Долгорукова с неким юным курсантом Лицея на приёме у княжны Глорианы. Не отпирайтесь, я скажу даже больше, хотя доказательств никаких: все погибшие из рода Долгоруковых убиты либо вами, либо вашей охраной.

Я кивнул, доказательств нет, Рейнгольд сам подтвердил, так что даже отказываться не стоит, я не я и лошадь не моя, тем более, у меня только кони, ни одной лошади.

— И чё? — поинтересовался я. — Если нет доказательств, то что вы от меня хотите?

Он хмыкнул, внимательно посмотрел в моё покерное лицо, уж я то умею двигать лицевыми мышцами, вздохнул.

— Глядя на вас, не скажешь, что вы орешек крепкий. Ну да ладно, пойдем дальше. О вашей сваре говорит весь Петербург, а это наносит ущерб как знаменитому роду, в мощи которого не принято сомневаться, так и императорскому престолу, для него род Долгоруковых близкая родня!

— Ого, — сказал я невольно. — Это осложняет.

— Даже не представляете, — сказал он, — насколько. Не знаю в чью голову пришла блистательная, сколь и дикая идея: соединить брачными узами взбалмошную княжну Ольгу и худородного барона Вадбольского. Сперва это ходило как остроумная шутка, потом всё больше всерьез, начали даже обсуждать разные детали, как и что.

— Высший свет, — сказал я с презрением. — Аристократы! Никто не хочет ни работать, ни служить… Вам не приходило в голову, что Французская революция была в чём-то полезна?

Он нахмурился, но ничего не сказал, после паузы заговорил о наболевшем:

— Разговоры дошли до императора. А он человек простой и честный, любит решать по справедливости. Утвердил брачный союз Ольги Долгоруковой и Юрия Вадбольского!

Я всё это время слушал, всматривался в его неподвижное лицо, государственный чиновник, работа такая, других слушать, себя не раскрывать, но сейчас я даже подскочил в кресле.

— Ни фига себе! Как он это мыслит?.. Мы же поубиваем друг друга ещё до первойбрачной ночи!