– Достаточно пафоса! Со следующего хавора мы приступим к трипилейной сидагуляции, и ты, Йимир, встанешь вместе со всеми в строй и будешь продолжать обучаться. Иначе можешь идти ко всем саткарам, куда глядят твои высокомерные глаза.

– Неужели, великий мастер Зелендвал испугался, что его ученик может оказаться лучше его?

За такое дерзкое поведение учитель бросил вызов Йимиру. И вечером на третьем уровне закта’урина состоялось сражение ученика и учителя. Первый, используя доступные знания в магии огня, дополнил их своим воображением, а также своей новой сущностью, которая сделала его уверенным в себе и дерзким, так что ему удалось одолеть учителя, который, обучая других действовать по заученному шаблону, сам научил себя этому же. Что интересно, Йимир увидел это, а потому не побоялся принять вызов. Он каким-то неведомым образом предсказал все ходы своего противника и своими ограниченными знаниями в магии огня смог противостоять могущественному наставнику. Тот, видя, как легко и просто от его стремительных и выпадов, и приёмов уходит Йимир, преисполнился гнева и продолжал увеличивать натиск. Однако по мере того, как усиление наступления не помогало одолеть наглого ученика, возомнившего себя великим учителем, он задумался выйти в этом поединке в ничью, чтобы не ударить в грязь лицом. Йимир по его действиям понял намерения своего оппонента и стал уменьшать сопротивление. Почувствовав это, Зелендвал подумал, что сумеет резко усилить натиск и победить наглеца, однако не тут-то было. Йимир было готов и к этому. Он не понимал, что с ним происходит, однако ему нравилось это странное веянье, которое возносило его над этим надменным зактаром. В уме промелькнула мысль воспользоваться этим, чтобы возвыситься над мастером. И у него даже был аргумент – учитель сам напросился, когда усилил натиск, увидев ослабление сопротивления. Йимир, конечно же, не позволил Зелендвалу нанести себе поражение, но и не стал давать волю своему странному веянью, ведь тот сам понял, что, если продолжит натиск, проиграет, а потому закончил сражение и сказал:

– А ты силён. Точнее, нет, не силён. Ты находчив, - после этого он обратился к ученикам и сказал, - Только что вы были свидетелями одного закона в действии – что в магии важны не только знания и сила, но и воображение. Йимир использовал только те приёмы, которые он успел изучить в нашем урине, однако воображение позволило ему противостоять моему натиску. Всегда помните это: возьмите как можно больше знаний, добавьте к ним силу своего духа и обязательно воспользуйтесь воображением. Вот три слагаемых истинного чародея, - далее он обратился к Йимиру, - А ты, мой юный зактар, показал себя с хорошей стороны. Так и быть. Пять хаворов – и раздвоение направленности. На сегодня занятия закончены.

И мастер поспешил удалиться, а все стали стекаться к Йимиру, чтобы поближе познакомиться с новым на ближайшее время учителем.

Часть 9

Ближе к амаку Йимир застал-таки Алнея дома. Тот был очень рад видеть своего друга и даже решил этим же амаком устроить для него пир. Они прогулялись по ночному Закта’одагу, собрали всех друзей, большинство из которых Йимир даже знал, потому что до побега из Зактариса успел познакомиться ним. И они, устроившись рядом с домом одного из друзей, принялись готовить знаменитые кушанья зактаров, наслаждались запахом и вкусом мясных блюд, весёлыми и проникающими в душу песнями, а также, само собой, общению. Друзья сказали, что Йимир заметно изменился, и таким он им нравился куда больше, чем тот зажатый и неуверенный в себе юнец, который боялся всех их. Более того, Йимир приглянулся Мореи, одной прелестной зактарке-онтоханину. Зактарки отличаются от девушек других народов тем, что они очень смелые. А потому она так сразу Йимиру и сказала в лоб. А тот немного растерялся, потому что в этот миг в нём начали бороться две его сущности: влюблённый в Олию зентер Йимир и дерзкий, уверенный в себе Йимир, как он думал, зактар. Она же воспользовалась его растерянностью и чуть было не увлекла за собой. Благо, ему хватило духу вовремя остановиться и тактично объяснить ей, что он связан с другой девушкой и очень ждёт её возвращения. Но ему пришлось испытать искушение во второй раз, ведь эта огненная во всех смыслах девушка сказала, что они просто проведут весело время, и его суженная даже ничего не узнает. Казалось бы, какое тут может быть искушение? Просто повторить свою позицию. Но дерзкая сущность Йимира от этих слов чуть было не взяла верх, и он чуть было не согласился. Но всё же чародей нашёл в себе силы отказать ей в очередной раз. А после этого долго не мог понять, что с ним вообще случилось, почему он вдруг стал падок на девушек и, самое главное, почему стало так сложно противостоять этому. Ему было, о чём подумать. Но всё же тот амак был очень приятным. Йимир, кажется, выучил все песни, какие поются в Зактарисе, а ещё разучил все рецепты мясных блюд. Самым сложным оказался ша-ту-рет, в котором нужно было соблюсти великое множество условностей, а иначе еда могла быть вообще испорчена. Но Йимир запомнил все эти сложности особенно тщательно.

С рассветом нового тарэна Йимир пришёл в закта’урин. Не все ещё ученики прибыли на место, но довольно много уже присутствовало тут. Само собой, Сименторий был там одним из первых. Все тут же облепили временного учителя и стали интересоваться, как он будет преподавать новые знания. Но Йимир не раскрывал этой тайны, чтобы все оказались в равных условиях на момент начала занятий. Ведь они с учителем поспорили. А этот спор можно было разрешить только лишь честно. С последними учениками пришёл и сам учитель. Он сказал, что и палец о палец не ударит на протяжении всех пяти хаворов, в течение которых великий и неподражаемый Йимир будет наставлять всех учеников. Будущий талами сказал, что ловит его на слове, а после этого приступил к обучению.

Молодой учитель не выливал на своих учеников все знания, чтобы потом разгребать весь этот завал. Трипилейную сидагуляцию он условно разделил на 6 частей, и каждую из них он сначала проговаривал, как правило, потом демонстрировал на практике, а затем вкрадчиво и размеренно принялся доносить это всё до своих учеников, побуждая их тут же применять на практике то, что они узнали и выведали. Сам же при этом он важно ходил перед ними, изредка повторяя это. Таким образом он делал сразу два дела: помогал им понять одну из граней трипилейной сидагуляции, а также подавал им пример воинственной сущности. Ведь они, глядя на учителя перенимали и его повадки. Так, в середине тарэна они уже свободно повторяли это действие. Кто-то начал это раньше, кто-то позже, но не было ни одного отстающего. После того, как все закрепили этот момент, Йимир двинулся дальше. И таким образом, шаг за шагом, после пяти хаворов все, кто обучались у Йимира, уже сделали два шага вперёд. И не только в обучении огненной стихии, но и в познании сущности зактаров. Теперь в поведении эти новички больше походили на тех, кого можно было видеть на первом уровне – стройные шеренги, грозный вид, дисциплина.

В начале шестого хавора, когда Зелендвал поднялся на третий уровень, он даже растерялся, когда увидел, как все его ученики, выстроившись в боевом порядке, стояли и молча ждали его. Среди них таким же образом стояли Йимир и Сименторий. Теперь же дело было за Зелендвалом. Сумеет ли он найти в себе силы, чтобы смирить свою гордыню и повторить за Йимиром все методы обучения? Или же оставит всё, как есть, продолжая выплёскивать на своих учеников раздражение и гнев? Йимир делал ставку на то, что учитель изменится. Зелендвал, не проронив ни слова, завёл руки за спину и медленно прошёлся перед своими учениками с лева направо, оглядывая каждого. Потом сделал то же самое справа налево. Потом опять пошёл направо, но остановился по середине, ещё немного посмотрел на всех и спокойным, но уверенным тоном голоса назвал следующий приём в магии огня, который они будут сегодня изучать - андомитовый феномен Фаиса, великого зактара-онтоханина. Йимир скрывал свою радость, ведь понял, что теперь пойдёт самое настоящее обучение.

Так, за целый миссар зактары-новички узнали то, на что ушло бы, наверное, пару алватов. Йимир и Сименторий, наконец-то, добрались до тех граней магии огня, которых они пока что ещё не касались. Но обучаться по новой методике было одним сплошным удовольствием. Зелендвал, конечно, никогда не подходил к Йимиру и не выражал ему своей благодарности – к сожалению, для этого смирения было недостаточно, однако сын Талата был рад, что сейчас хотя бы уж обучение не стоит на месте. Таким образом Зелендвал и его группа вынуждены были переместиться на первый уровень закта’урина, где пока что ещё не закончил обучение своей группы другой мастер. Но, благо, там было полно место, так что обеим группам было где развернуться. И по урину пошли слухи, будто бы мастер Зелендвал и мастер Доллангер заключили пари, смогут ли их группы закончить обучение одновременно. Во всяком случае на занятиях это никак не отразилось.

Йимир, наконец-то, обрёл спокойствие. Теперь нахождение в самой жуткой части Сенона нисколько его не угнетало. Он покорил самого себя. Теперь, куда бы он ни ступил, везде мог ощущать себя как дома. Сенон – целиком и полностью его родина, его мир. Он часто возвращался к тому, что ожидает его впереди. Если ему суждено занять место кольера, сможет ли он справиться с этой задачей? Если раньше его ответ был однозначным, то теперь он понимает – всё складывается именно так, чтобы ему было легче быть посредником между всеми четырьмя народами. С зентерами он имел общий язык с самого рождения, с октарами и финтарами он познакомился во время прохождения обучения и мог с точностью сказать, что они и его родственники тоже. С зактарами он установил контакт лишь после того, как в нём пробудилась эта дерзкая сущность. И это позволяло теперь находить к каждому народу свой подход. Теперь его личность была многогранна, нечто среднее между всеми четырьмя народами. При необходимости он сможет поставить себя и на место зентера, и на место октара, и на место финтара, и теперь ещё на место зактара, чтобы понять каждого сенонца и принять самое верное решение. Истинный кольер. Больше ничего не добавишь. Ну и, конечно же, его волновал вопрос: а сможет ли он когда-нибудь повстречаться с Олией? Её образ, её голос, её запах всё ещё жил в его сердце. Он всё ещё помнил её и тянулся к ней. Но мог ли он быть уверенным, что и она помнит и тянется к нему? А вот это уже было настоящей каторгой.