Минуты тянулись мучительно долго. Я смотрела на людей вокруг, замечая их напряжённые лица. Кто-то обсуждал детали дела со своим адвокатом, кто-то просто сидел молча, глядя в одну точку. Здесь каждый ожидал чего-то важного для себя.

Когда наконец объявили, что наш зал свободен, я почувствовала, как сердце забилось с бешенной скоростью. Мы вошли и заняли свои места. Я выдохнула и сцепила пальцы в замок, стараясь не показывать волнения. Осталось только дождаться Павла.

Прошло десять минут. Я смотрела на двери, ожидая, что вот-вот он войдёт. Потом ещё пять. Секретарь проверила список, бросила взгляд на дверь, а потом на часы. Я почувствовала, как ладони стали влажными.

А вдруг он появится в последний момент?

Пятнадцать минут. Пустота. Ни звонка, ни сообщения.

Павла всё не было.

Я посмотрела на Александра, но он только молча покачал головой.

Павла всё не было.

Судья вошла в зал, постучав папкой по столу, и, глянув на меня, спокойно произнесла:

— Ответчик не явился. В связи с этим заседание переносится, — развернулась и сразу вышла, хлопнув дверью.

Я резко подняла голову:

— Давайте подождём ещё немного. Вдруг он в пути? Может, задержался?

Секретарь слегка нахмурилась, бросив взгляд на закрытую дверь, но ответила:

— У нас есть регламент. Заседание не может откладываться дольше установленного времени.

В горле пересохло. Нет. Пожалуйста. Я не готова пережить это снова.

Я быстро достала телефон и, не обращая внимания на Александра, набрала номер Павла. Гудки тянулись мучительно долго. Один. Второй. Третий.

— Возьми трубку, — прошептала я.

Но ответа не последовало. Я попробовала ещё раз. Тишина.

Он просто не пришёл. Проигнорировал. Как будто этот суд для него ничего не значит. Как будто и я — пустое место, не стоящее внимание.

Пальцы сжались сильнее. Я не знала, что чувствую больше — злость или боль. Может, и то, и другое сразу.

— Это не значит, что он избежит развода, — спокойно сказал Александр. — Но теперь процедура затянется.

Я услышала его слова, но они не доходили до меня. Все эти недели, что я ждала этого дня, оказались пустой тратой нервов. Он даже не посчитал нужным прийти.

— Что теперь? — глухо спросила я.

— Подадим ходатайство о новом заседании. Если он не явится снова, суд примет решение без него. Но придётся ждать.

Ждать. Опять ждать. Как будто я мало ждала. Я прожила этот месяц, как в аду, а теперь ждать ещё не понятно сколько. Чёртов мудак! Он даже не удосужился поставить точку в том, что сам разрушил.

Я резко поднялась со стула, ощущая, как внутри всё кипит.

— Ксения, — Александр повернулся ко мне. — Не позволяй ему вывести тебя из равновесия.

Я хотела что-то ответить, но слова застряли в горле. Вместо этого я просто развернулась и вышла из зала, чувствуя, как глаза начинает щипать от подступающих слёз.

Суд должен был стать точкой, но превратился в многоточие. Павел лишь отложил неизбежное.

Я сжала телефон в руках, не зная, куда деть всю эту злость, обиду и бессилие. Павел снова управлял ситуацией, даже не появляясь.

В этот момент телефон завибрировал в моей ладони. Сообщение.

Дыхание перехватило. Может, это он?

Я разблокировала экран, пробежав глазами по строчке текста.

«Ты правда думала, что я приду?»

Утро выдалось на редкость холодным. Я натянула куртку потеплее, выходя из дома, и поспешила к станции. Новый рабочий день.

После суда я чувствовала себя разбитой. Казалось, что силы покинули меня вместе с последними словами судьи о переносе заседания. Внутри всё опустело, будто я зря потратила последние недели на подготовку, на ожидание этой встречи, на попытку поставить точку.

Павел не пришёл. Он даже не удосужился сообщить об этом. Просто проигнорировал. Я не знала, что злило меня сильнее — его отсутствие или на мои надежды на его сознательность.

Я чувствовала моральное опустошение, такую усталость, что даже говорить ни с кем не хотелось. Всё вокруг раздражало — шум улицы, разговоры коллег, даже свет казался слишком ярким.

Мне хотелось закрыться в тишине, исчезнуть на время, чтобы никто не спрашивал, как я, чтобы не слышать сочувствия или жалости в голосах друзей и коллег. Потому что, если я начну говорить, то, возможно, сломаюсь…