Я вызвала такси и поехала на станцию. Забрать вещи. Как он сказал. Нужно было просто сделать это и уйти.

На станции было тихо — вечерняя пересменка почти закончилась. Я старалась ни на кого не смотреть, быстро прошла в раздевалку. Мой шкафчик. Моя форма, стетоскоп, какие-то личные мелочи, фотографии… Все то, что было частью моей жизни последние четыре года.

Я начала механически складывать вещи в сумку. Руки двигались сами по себе, а в голове был туман. Я не могла поверить, что это происходит на самом деле. Что моя работа, моя единственная отдушина, то, что держало меня на плаву всё это время, — закончилась. Вот так. В один миг. По решению человека, который еще прошлой ночью…

Я зажмурилась, отгоняя воспоминания. Нельзя. Не сейчас.

Когда я вышла из раздевалки с сумкой в руках, в коридоре столкнулась с Наташей. Она посмотрела на меня, на сумку, и ее лицо вытянулось.

— Ксюша? Ты куда? Что случилось?

— Меня уволили, Наташ, — сказала я тихо, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Что?! — она ахнула. — Кто? Андрей Викторович? За что?! Из-за заложников? Но вы же герои! Вы спасли человека!

— Он считает, что я действовала непрофессионально. Подвергла всех риску, — я пожала плечами, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Да он с ума сошел! — возмутилась Наташа. — Это несправедливо! Я пойду к нему! Я поговорю!

— Не надо, Наташ, — я остановила ее. — Это его решение. Окончательное.

Я увидела в ее глазах сочувствие и непонимание. Она хотела что-то еще сказать, но я покачала головой.

— Мне нужно идти.

Я прошла мимо нее, мимо поста диспетчера, мимо комнаты отдыха, где еще вчера сидела с Денисом и пила кофе. Взгляд случайно упал на доску с расписанием дежурств на следующую неделю. Моей фамилии там уже не было. Напротив фамилии Дениса стояла другая — его поставили в пару с опытным фельдшером из другой бригады. Всё. Меня стерли. Слишком быстро.

Я вышла на улицу. Вечерний воздух был прохладным, но я этого почти не чувствовала. Внутри была пустота. Ледяная, звенящая пустота. Всё, что я пыталась построить за последние месяцы — надежда на справедливость в суде, работа с адекватным напарником, зарождающиеся чувства к Андрею, которые давали мне силы жить, — все рухнуло в один момент.

Я шла по улице, не разбирая дороги. Куда идти? Домой? В квартиру, которую всё еще мог отобрать банк, несмотря на все усилия Александра? Что делать дальше? Искать новую работу? Кем? Фельдшером в поликлинику? После адреналина скорой это казалось немыслимым.

А главное — почему? Почему Андрей так поступил? Что заставило его изменить свое отношение так резко, так жестоко? Страх? Страх за меня? Страх повторения прошлого? Или… или он просто использовал меня? Та ночь, те слова, тот поцелуй — все было ложью? Игрой?

Я остановилась посреди тротуара, чувствуя, как слезы обжигают щеки. Я была разбита. Опустошена. Снова одна. И на этот раз боль была ещё сильнее, потому что я позволила себе поверить. Поверить в то, что могу быть счастливой. Поверить ему.

Дни до суда по разделу имущества и долгов тянулись мучительно медленно. Несмотря на все собранные Александром доказательства, на его уверенность в успехе, я не могла избавиться от подспудной тревоги.

Слишком многое было поставлено на карту — моя квартира, единственное, что связывало меня с прошлым, с памятью о бабушке, и огромный долг, который мог бы похоронить меня под собой на долгие годы.

Андрей… После того страшного выезда и моего увольнения он исчез из моей жизни. Телефон молчал. На станции я больше не появлялась. Наташа звонила, пыталась что-то узнать, поддержать, но я отвечала односложно.

Боль от его поступка была слишком свежей, слишком острой. Как он мог? Сначала дать надежду, показать другую сторону себя — нежного, страстного, заботливого мужчину, а потом так холодно, так безжалостно вышвырнуть меня из своей жизни и с работы, которая была для меня всем?

Я не понимала. И чем больше думала, тем сильнее запутывалась.

В день суда я проснулась задолго до рассвета. Сердце колотилось так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Я снова и снова прокручивала в голове возможные сценарии. Что, если Павел снова не явится? Что, если судья не примет наши доказательства? Что, если Вика выкрутится?

Александр заехал за мной вовремя. Он был собран, деловит, от него веяло уверенностью, и это немного успокаивало.

— Готова, Ксения? — спросил он, когда мы подъехали к зданию суда.

— Наверное, — выдавила я. — А они… они будут? Павел? Вика?

— Павел обязан быть, он ответчик. А вот насчет Никитиной… она может проходить как свидетель или заинтересованное лицо со стороны Павла. Но учитывая, что её подпись стоит на банковских документах, и мы будем доказывать её соучастие, её присутствие очень вероятно. Не волнуйся, мы готовы ко всему.