Но было ещё одно дело, помимо обучения, развития торговых связей и шпионажа, не дававшее мне покоя. Скажем так, мне жутко завидно, что у всяких еретиков и схизматиков слишком много денег. Получив необходимую информацию, собранную разведкой за три года, я тщательно её проанализировал. Оказалось, что ничего сложного нет. Нужен только толковый человек с определённым складом ума. И он нашёлся.

Богдан Иванович Ордин-Нащокин является представителем древнего, но скромного рода, верой и правдой служащим русским правителям. Это заслуженное семейство взлетело при Афанасии Лаврентьевиче, известном дипломате, дяде моего кандидата. Но постепенно старых служак отодвинули от трона, хоть и приняли в ряды аристократии.

Богдан с юности отличался беспокойным и пытливым нравом. Авантюрист, в общем. Будучи пятнадцати лет от роду, он записался в пограничный полк и два года воевал с татарами. Затем беспокойный товарищ служил в Посольском приказе и даже ездил в Польшу с дипломатической миссией. Более того, не обращая внимания на осуждение высшего света, Ордин-Нащокин занялся торговлей и несколько раз посещал Англию, Германию, Голландию и Швецию. После чего молодой человек занялся разведением коней.

Самое забавное, что все бизнес-проекты непоседы оказались прибыльными и были выгодно проданы. Просто шебутная натура не позволяла дворянину долго сидеть на одном месте. И вдруг царь делает предложение, от которого сложно отказаться. По идее, приказ монарха надо выполнять, но был один вопрос, смутивший даже столь специфического человека. Всё-таки в эти времена понятие дворянской чести — не пустой звук. Вот и Богдан подумал об уроне своему достоинству. Однако для меня не проблема запудрить мозги неискушённому в политических вопросах человеку.

Молодой Ордин-Нащокин зашёл в мой кабинет, поклонился и стал жадно рассматривать обстановку. Судя по лёгкой тени разочарования, он надеялся увидеть здесь красивых девиц. Не менее десятка которых расхаживают голышом по палатам в Воробьёво, судя по последним сплетням. Немного смутившись, Богдан задержал взгляд на огромной карте, висящий на стене, но сразу привёл свои чувства в порядок.

— Думаешь, пора начинать? — решаю сразу приступить к делу.

— Так мы уже работаем, государь! Я ведь приехал за деньгами и людьми, чтобы успеть до конца навигации на Балтике, — ответил дворянин и тут же спросил: — Неужели ты решил всё отменить?

И столько разочарования было в голосе молодого человека, что мне стало его жалко.

— Наоборот, надо ускоряться. Садись, — машу рукой на гостевое кресло и передаю гостю папку с бумагами: — Здесь пути отхода. Когда вернёшься в Москву, к тебе подойдёт человек, он поедет с тобой. Как и три пятёрки подготовленных бойцов. Можешь на них полностью положиться. Запомни одно: никто и никогда не должен узнать о нашем участии в этом деле. Лучше сбросьте золото или взорвите корабль, кстати, люди получили приказ об уничтожении любых доказательств, связывающих вас с Россией.

— Государь… Прости, но я хотел спросить… — замялся Богдан, но затем посмотрел мне в глаза: — Как будет со мной?

Вопрос логичный. Любой более циничный правитель постарался бы избавиться не только от улик, но и от исполнителей.

— Богдан, убирать людей, выполняющих деликатные задания, значит быстро остаться без верного окружения. Поверь, ты не один такой, выполняющий приказ, который можно считать недостойным дворянина. Однако есть Россия, ради неё мы и вынуждены наступать на горло собственной чести. Думаешь, мне легко? — Явно успокоившийся Ордин-Нащокин, замотал головой. — Поэтому впредь забудь о сомнениях и выброси из головы подобные мысли.

На самом деле мне плевать на благородство, честь и прочую чепуху. Если ты политик, то забудь о морали. Это я понял сразу, как более-менее освоился в царской шкуре. Но столь полезных людей никто убивать не собирается. Не для того я их искал, воспитывал и учил, чтобы поступать так глупо.

— Вы должны справиться до середины весны. Затем бросай всё и уходи. Не жадничай, если придётся подкупить чиновников или компаньоны попросят большую долю. Главное — уйти тихо и чисто. Корабли прибудут в Амстердам, Гавр и Дартфорд. Коли почувствуешь неладное, то уходи сразу. Из Голландии и Англии оба судна поплывут сразу в Архангельск. Формально один из них шведский, а второй приписан к Гамбургу. Но капитаны — мои люди, как и экипаж. Мы их готовили два года, поэтому можешь рассчитывать на моряков. Что касается Франции, то здесь нам помогут венецианцы. Сейчас сложно использовать корабли других стран, поэтому пришлось попросить об услуге союзников, — поясняю кивнувшему Богдану, знающему о готовящейся войне. — Что ты решил с компаньонами?

— Мелочь оставим на растерзание властей. Но главным персонам лучше помочь уйти. Я общаюсь с ними через Иоганна, поэтому они не знают, кто за всем стоит. Только все понимают, что наш немец — незначительная фигура. Да и эти проходимцы наверняка оставили письма верным людям, и в случае чего их вскроют. Поэтому здесь лучше не жадничать.

— Опасно это. С другой стороны, преследователи могут встать на ложный след. А через год в Европе начнётся такая бойня, что всем будет не до обманщиков, — усмехаюсь под внимательным взглядом голубых глаз. — Куда собрались наши друзья?

К слову, Ордин-Нащокин неплохо врос в образ европейца. Он и в Россию приехал инкогнито, ведь в семье его считают отрезанным ломтем. Сложно опознать русского в человеке с эспаньолкой, в голландском платье и парике, ставшем стремительно набирать моду на Западе. Думаю, его сейчас мало кто узнает.

— Фламандец Ян ван дер Линден и голландец Тимо де Йонг неожиданно выбрали испанские владения. Первый предпочёл Кубу, а второй — Новую Гранаду. Корабли туда ходят во множестве, значит, есть возможность затеряться. Смущает только француз, — увидев мой вопросительный взгляд, Богдан пояснил: — Виконт Альбер де Морсер хочет перебраться в Венецию. Мне кажется, что это наиболее опасное место.