Настя и правда ждала меня сегодня, дома, с родителями. Сегодня вечером должно было состояться наше знакомство с Михаилом Кондратьевичем, Настиным папой.

– Пока, - ответила красавица. Краем глаза я заметил, что она разочарованно посмотрела мне вслед. Насвистывая, я двинулся к выходу.

***

– Ну что?
– хлопнул меня по плечу Толик, когда мы втиснулись в переполненный трамвай.
– Идешь с будущим тестем знакомиться? Давно пора. Кстати, ты знаешь новость? Катюшка то Юлькина, кажись, теперь тоже при кавалере. Они с Сашкой вчера в отделении, пока показания давали, так мило общались. Зуб даю, он на нее глаз положил. И она в него украдкой глазками стреляла. Так что зря девчуля переживала, что никому не нравится. А с таким парнем, как Сашка, не пропадешь. Этот из воздуха деньги делать умеет...

– Да охолонись ты, - осадил я его.
– Не беги впереди паровоза. Пусть все идет, как идет. Я еще даже предложение не делал...

– Тормоз потому что, - весело сказал Толик.
– Я своей Юльке через три месяца сделал. А чего тянуть помидор за пестик? Все и так было понятно. И у тебя все на мази. Родителям Насти ты теперь нравишься. Причешись только, чучело, и цветов купи. В приличное место все-таки идешь.

Послушавшись приятеля, по дороге к дому, где жила Настя, я купил два букета свежих цветов и, подумав, взял еще бутылочку шампанского. Не знаю, как тут принято ходить в гости к состоятельным москвичам, но, кажется, я сделал все верно.

Настя открыла мне дверь после первого звонка - будто ждала у двери, и тут же повисла у меня на шее.

– Ну наконец-то!

Подскочил ее пудель и с радостным лаем начал прыгать на меня.

– Привет, привет!
– почесал я его за ухом.

А следом появились и родители Насти. Я, смущаясь, вручил свои скромные презенты.

– Надо же!
– заулыбалась Настина мама, когда я подарил букеты ей и Насте.
– Какой джентльмен! Ты посмотри, Миша!

Внешне Михаил Кондратьевич совершенно не смотрелся рядом с высокой, эффектной Настиной мамой - низенький, полный, с большим животом и почти абсолютно лысый. Я, признаться, и представить не мог вместе таких абсолютно разных внешне людей. Однако, приглядевшись, я понял, что они искренне любят друг друга.

Вечер пролетел незаметно. Я, уплетая домашний пирог с курицей, с упоением рассказывал Насте и ее родным о наших с друзьями приключениях. Девушка, сидя рядом, держала меня за руку и нежно смотрела на меня. Настина мама периодически охала и прижимала руки ко рту. Она и подумать не могла, в какой заварушке я окажусь. Михаил Кондратьевич слушал молча, глядя на меня серьезно и внимательно.

– Что ж, Эдик, - сказал мне, прощаясь поздно вечером, Настин папа.
– Надеюсь, все недоразумения разрешились? В этом доме ты - желанный гость. Будем считать, что все в порядке. А ты чего смурной такой? А, понимаю...

– Я все-таки думал, что эта девушка жива останется, - мрачно сказал я, натягивая пальто.

Вернувшись в общежитие вечером, я нашел на своей кровати записку, написанную аккуратным каллиграфическим почерком.

"Эдик, - писал Мэл.
– Спасибо тебе за все. Я видел, старик, как ты за меня переживал. И я давно уже понял, что, скорее всего, ее найдут погибшей. Я видел ее во сне - замерзшую, но не стал вам говорить. Знаешь, я раньше жил будто сам в себе, без какой-то опоры. А вы с Толиком меня растормошили. Я теперь знаю, что надо жить - несмотря ни на что, и никогда не сдаваться. Мы еще обязательно встретимся. Мэл".

Снова и снова вчитывался я в эти простые и мудрые строчки, пытаясь представить себе всю бурю переживаний, которую перенес за последнее время мой приятель... А потом... потом буквы будто расплылись у меня перед глазами.

***

– Антон! Антон! Вставать пора! Опоздаешь в университет! Десять часов! Тебе сегодня ко второй паре! Поторопись, а то не успеешь!
– раздался голос.

– М-м-м...
– протянул я, потягиваясь и переворачиваясь с боку на бок. Десять часов? Вот это я разоспался! Ну все, точно прогул на заводе поставят!

– Толик!
– громко позвал я.
– Поднимайся! Мы опять проспали! И Сашка нас не разбудил...

Вчера мы с приятелями, заболтавшись до двух часов ночи, попросту отрубились и проснулись, когда уже сосед Сашка начал барабанить дверь. Тогда мы с Толиком, не успев позавтракать, ломанулись на остановку, чтобы успеть к началу смены. А Мэл, ошарашенный известием, принялся собирать вещи, чтобы поехать на Урал и проводить свою любимую в последний путь. Его одноклассницу Люду, которая тоже была в том походе, так пока и не нашли.

Неужто сегодня придется оправдываться перед Михалычем?

Стоп! Какой университет?

Я огляделся вокруг. Сквозь плотные шторы пробивался свет. Кровать, на которой я лежал, была широкой, двуспальной и очень удобной. Вместо казенной мебели с инвентарными номерами меня окружала уютная, домашняя обстановка.

А рядом с подушкой... лежал мой смартфон!

Я вернулся. Вернулся в ту самую минуту, с которой началось мое путешествие. Вернулся к себе самому. К тому, кем, наверное, всегда подспудно хотел быть. Живым. Настоящим.