Так что вперёд! Раздвигая кадки с помидорами, мы с Солнцевым продрались сквозь кусты к роялю. Я тут же начал фотографировать инструмент на предмет оценки, а Яков Саныч сел, открыл клавиши и принялся наигрывать кузнечика. Но уже спустя пару нот хмыкнул, сказал:

— Н-да, — и закрыл крышку обратно. — Совсем в чепуху расстроен.

— Слушай, Яков Саныч, а ты, получается, шаришь?

— Да не то, чтобы очень…

— Где на роялях стоит подпись мастера? Или как оно правильно называется? Клеймо? Автограф?

— Чего не знаю, Вась, того не знаю, — ответил Солнцев и почесал в затылке, а я начал искать.

Сбоку нет, с другого бока тоже. На крышке ничего, днище тоже пустое. Сзади, спереди — по всему получалось, что это рояль руки неизвестного мастера.

— А может быть внутри? — спросил я скорее у себя самого, попытался открыть крышку, но что-то как-то не преуспел. — Оно должно быть таким тугим?

— Нет.

— Эть! — я дёрнул посильнее, затем: — Эть! — ещё сильнее и: — Эть! — всё-таки выдрал эту заразу. Причём судя по деревянному треску аж с мясом. Внутри щёлкнуло. Струны дёрнулись и загудели, а потом что-то со стуком упало на пол.

Я тут же нагнулся и увидел под роялем книжицу в кожаном переплёте и раскрытый потайной отсек прямо в днище. Какой-то пружинный механизм сработал? Хм-м-м…

— А что это такое? — спросил я у Еремея.

— А я чёрт его знает, — честно ответил тот. — Я там особо не лазал.

— Понятно…

Занырнув под рояль, я дотянулся до книжицы. Достал, вылез обратно, сдул с неё слой пыли и открыл на рандомной странице. И судя по содержанию вкупе с рассказом от первого лица, у меня на руках сейчас было ничто иное, как:

— Дневник Ржевского, — ухмыльнулся я. — Представляешь, Яков Саныч?

— Ну а почему бы и нет? — развёл руками юрист. — В то время многие вели дневники.

— Посмо-о-о-трим, — протянул я.

Протянул, а у самого внутри опять чуйка заворочалась. Наверняка содержание будет не вполне объективным, но сейчас я отправлялся в путешествие по чужой памяти. Менталистский «вжух» в бумажном формате; ну просто сказка!

Оставив капитана наедине с Солнцевым, я поднялся в пустой зал-ресторан, устроился поудобней за угловым столиком и начал читать.

Разобраться в каракулях было не ахти как просто, плюс все эти твёрдые знаки к месту и ни к месту… но общий смысл до меня доходил. Будто просветлённая веганша, которая ездит на ретриты и зачитывает аффирмации, командир лейб-гвардии Дмитрий Иванович Ржевский вёл свои «утренние странички».

К слову, почерк автора сразу же прорезывался сквозь страницы. Задолго до появления смайликов и онлайн-переписок, Ржевский придумал записывать транскрипцию собственного смеха. И довольно сильно с этим частил. «Ах-ха-ха-ха-ха!» — повторялось чуть ли не в конце каждого абзаца.

Жизнерадостный, по всей видимости, человек был.

И явно пользовался успехом у женщин, ведь бОльшая часть текста описывала его эротические похождения. А ещё он собственную классификацию женской груди начал разрабатывать. «Мышиная мордочка», «титанические титюны», «распрекрасные бумбоны» и всё такое прочее… а иногда после очередной записи имелась зарисовка, чтобы случайно не забыть и не перепутать, как что называется.

Но вот, проматывая всю эротику, я постепенно приближался к последним записям, и тон прозы несколько сменился. Тут же начались упоминания князя Юсупова, Его Величества и напряжённой обстановки в Москве.

Ну а дальше…

— Охрене-е-е-еть, — протянул я.

Потому что дальше Дмитрий Иванович, опять через «ха-ха», размышлял про то, что в смуту настаёт самое благодатное время для мага его категории. «МедиумЪ». Сперва-то я не понял, что это значит, зато потом как понял… Ржевский описывал таланты менталиста. Управление мыслью, контроль и прочие наши с Агафонычем плюшки.

Жадно листая страницы, я читал всё дальше и дальше. И теперь вместо не-очень-романтической эротики моему вниманию предстал настоящий приключенческий боевик. Авантюрный, блин. Про великого комбинатора.

Итак… не стесняясь юзать менталку направо и налево, Ржевский первым делом реквизировал пароход «Вандал». Вместо официального документа вручил капитану судна лист подорожника, — что-то это мне напоминает, — а всем матросам внушил, что корабль проклят и в трюме живут призраки.

Дальше.

Гвардеец в одно лицо сумел подогнать пароход к стенам Кремля. По пути покорёжил два моста и потопил пришвартованную к берегу лодку. Комментарий к попутным разрушениям, конечно же: «Ах-ха-ха-ха-ха!»