– И мы здесь? И мы!
– показались вооруженные пистонлетами-огурцами Барабулька, Бекасик и Бычок-цуцик.

Лупибей затравленно озирался, ежесекундно меняя цвет.

– Стражники, тревога! Бунтовщики ворвались в замок' Лапшевники, ко мне!
– Он выслушал доклады тайных наблюндателей, и глаза его злорадно сверкнули.- Ага, их совсем манло! Вот они, все здесь! Это же удача! Они сами явились сюда, чтобы мы бросили их в котел! А после мы спокойно возьмем Коралловый город. Вперед, хватайте их!

Спруты выстроились двумя плотными шеренгами и пошли на горстку смельчаков.

В толпе слышался нарастающий шум, доносились отдельнные выкрики.

– Они погибнут! Нужно их спасти... Они за нас! Смешиннка спасла нас от Акулы Нелии.

– Молчать!
– заорал Лупибей, выкатывая единственный глаз.

Тут раздался громкий голос Звездочета-Клоуна.

– Да, мы пришли, чтобы биться за вас, жители подзенмелья! Так давайте прогоним Лупибея, ненавистных Спрутов и всех других прихвостней. Нас много! Вместе мы победим их!

Он хотел сказать еще что-то, но прогремел выстрел. Пуля одарила в Звезду, и она разлетелась на несколько разноцветнных лучей.

А Лупибей, держа пистолет дрожащим щупальнцем, уже целился в Смешинку. Храбрый Ерш мгновенно взмахнул гимнотидой - со свистом она рассекла воду II вынбила пистолет. Взвыв от боли, Лупибей бросился бежать.

– Все на Спрутов!
– выскочил какой-то Топырщик. Толпа вздыбилась. Затрещали выстрелы, в ответ взмыли

камни, обрушиваясь на каски Спрутов, круша их. Заклокотал

громадный водоворот.

– А-а-оо!
– пронзил толпу ужасающий вой. На миг все замерло. Это Лупибей, убегая, ступил на предантельский настил и рухнул в кипящий котел. Крик оборвался, вверх поднялся фонтан горячей воды. Спруты, увидев гибель своего начальника, кинулись врассыпную.

– Долой угнетателей!

В толпе метался Храбрый Ерш, неистово размахивая гимннотидой. Осьминоги при виде его шарахнулись в стороны.

Вскоре все они разбежались. Еще не веря себе, жители подземелья обнимались и плакали от радости.

– А теперь поговорим с тобой,- Храбрый Ерш остановился у прозрачной стены.

Все смотрели удивленно: насколько решительный и неустрашимый вид был у Храброго Ерша, настолько растеряннным и испуганным казался владыка. Он чуть слышно проборнмотал:

– О чем... поговорим?

– О многом! Прежде всего о притеснениях в твоих вландениях.

– Я... никого не притеснял! Клянусь!
– заголосило чундище, дрожа тремя хвостами.

И странное дело: глядя на это трясущееся существо, нинкто уже не испытывал не только страха, но даже почтения, которое ранее внушал своими размерами и грозным видом владыка. Всем было противно и тяжело.

– Да, сап ты, возможно, и не притеснял никого,- сказал Храбрый Ерш,но по твоим приказам подчиненные угнетали и обижали жителей подземелья, чинили произвол в Коралнловом городе.

– Я ничего не знаю!
– завопил владыка.- Я не приказывал! Это делал Лупибей. Я только искал высшую справедливость...

– Знаем мы твою справедливость,- сказала Смешинка.

– Будем тебя судить!
– решил Храбрый Ерш.

– II еще один вопрос,- выступил вперед Капелька.- По твоему приказу меня похитили у родного отца, - он указал на Каппу пруда Тарусава, - и опоили ядовитым зельем. Сканжи, зачем ты это сделал?

Великий Треххвост долго молчал.

– Я не верил Лупибею, - наконец выдавил он.
– Мне нунжен был верный помощник, который служил бы не за страх, а за совесть... Поэтому я назвал тебя своим сыном.

– А почему меня? Почему не какого-нибудь Ерша или Палтуса?

– Потому что Ерш или Палтус имеют слишком обычный вид. Никто из жителей моря не поверил бы в их царское пронисхождение. О твоей тайне не знал никто.

– Кроме Лупибея?
– вмешался Звездочет-Клоун.
– Конторый знал также и твою тайну...

– Нет, нет!
– испуганно забормотал владыка.
– У меня нет никакой тайны... Я весь на виду!

– Тогда выйди из-за прозрачной стены.

– Не могу!

– Почему?

– Мне... вредно быть в обычной воде, сюда подают чистую воду подземных родников.

– Неправда!
– гневно прервал его Звездочет-Клоун.- Ты...

Но тут под ликующие крики толпы появились носильщики Бентозавры. Они медленно несли какой-то мешок, и хотя меншок был очень большим, казалось, что носильщикам совсем не тяжело.