Минуту спустя она посмотрела на Коннора. Цвет его лица пришёл в норму. Он перестал вжиматься в стену. Она похлопала по кровати.

— Иди сюда, сядь рядом со мной.

Как испуганный котенок, он приблизился крошечными, до боли робкими шажками. Затем он оказался на кровати — и не убежал, когда она осторожно обняла его одной рукой.

Когда он прислонился к ней, её сердце начало нормально биться. Ох, Коннор.

— Я не хотела напугать тебя. Мне жаль, дорогой, — она сглотнула. — Я расстроилась, потому что ты мог пораниться о пилу. Я действительно испугалась за тебя.

Глаза цвета тёмного шоколада широко распахнулись. Разве может ребёнок не быть драгоценным? Не в силах сдержаться, она притянула его ближе.

— Испугалась… за меня?

— Да, за тебя. — На самом деле, ее все еще трясло. — Эти пилы могут быть очень опасными. Позволь мне рассказать тебе о моём кузене. — История — без ужасных подробностей — была самым лучшим способом предупредить об опасности и сделать её реальной.

— Ладно. — Когда он доверчиво положил свою маленькую головку ей на грудь, от облегчения и любви у нее так сдавило горло, что она вообще не могла говорить.

В большой комнате Грант увидел, что Нолан-мен вышел во двор. Он поспешил за ним.

В его животе были странные ощущения, всё дрожало, и он хотел вернуться к брату. Но Бет сказала, что не причинит вреда Коннору. Она так и сказала. И голос у нее был тихий. Её глаза не были злыми… нет, она выглядела так, будто сейчас заплачет.

С Коннором все будет в порядке.

На улице было жарко, солнце светило слишком ярко, а дыхание Гранта стало каким — то странным, слишком быстрым, как будто он бежал. Но Нолан был зол на него. И Нолан был ужасно большим.

Он последовал за мужчиной по тротуару к озеру. Подойдя к забору, Нолан набрал цифры на замке, открыл калитку и стал ждать.

Грант осторожно прошел мимо него, и ворота за ними закрылись. Нолан вышел на причал и уселся в одно из старых деревянных кресел. Он указал на другое.

Чувствуя, как его подбородок начинает дрожать, Грант посмотрел на него.

У Нолан-мена было жёсткое лицо и большой шрам с одной стороны. Его глаза были чёрными. Не такие злые, как у Джермена, но и не такие дружелюбные, как у Бет. Только если он улыбался, или иногда казалось, что он хочет рассмеяться, но не делает этого.

Сейчас он не улыбался. Но и не кричал. Просто… ждал.

Грант вжался в кресло и уставился на деревянные балки пристани.

Услышав звук, Грант подпрыгнул почти на фут, но Нолан всего лишь вытянул свои длинные ноги и с медленным вздохом сел поудобнее. Он был ужасно большим и весь состоял из мышц. Джермейн выглядел бы как… мышь рядом с Нолан-меном.

Грант тоже хотел состоять из мышц.

— Думаю, ты понял, что тайком пробираться в мастерскую — не лучшая идея. — Голос Нолана не был злым. Как будто он говорил о бейсболе, или как сжать кулак, или плавать в бассейне.

Грант открыл рот. Сглотнул. Если он заговорит, будет ли Нолан действительно злиться, как Джермейн? Правда, иногда Джермейн злился, даже когда Грант молчал. «Отвечай мне, мелкий засранец». Грант вцепился в подлокотники кресла на случай, если понадобится быстро убегать.

Нолан пристально посмотрел на него.

— Лучший ответ для меня, если ты согласен, то «Да, сэр». Если не понял, ты говоришь: «Я не понимаю, сэр», — длинный шрам на его щеке стал глубже, как происходило, когда он слегка улыбался. — Я служил в армии, так что мне нравится слышать много сэров.

Грант втянул в себя воздух, словно долгое время не дышал. Правильные слова… это было важно. Хорошо знать, что нужно говорить, чтобы взрослый не кричал.

— Да, сэр.

— Очень хорошо.

Грант отпустил подлокотники. Его пальцы болели, и он сжимал и разжимал руки.

— Позже мы обсудим, почему я не хочу, чтобы вы ходили в мастерскую. Но сначала мы поговорим о том, как мужчины относятся к женщинам в этом доме.

Что? Грант нахмурился и понял, что он знает правильные слова.

— Я не понимаю, сэр.

— Иногда парень теряет самообладание и кричит на кого — то. Такое… случается, хотя это не очень хорошо, если ты намного крупнее того, на кого кричишь, — уголок рта Нолана приподнялся. — Пройдёт ещё много времени, прежде чем ты будешь об этом беспокоиться. Однако, независимо от твоего роста, я не хочу слышать, как ты обзываешь женщину сукой или любым другим неприятным словом.

— Но… но Джермейн постоянно говорил это маме.

Рот Нолана сжался.

— Я понимаю. Но, Грант, разве твой отец называл твою маму плохими словами?