Однако, только улёгшись, я понял одну вещь: что хочу в туалет, и, выбравшись из спальника, потопал искать эту желанную дверь. Идя же по неосвещённому коридору, я вдруг услышал голоса тренеров — они, видимо, сидели в тренерской и не особо шептались.

— Что, какие на завтра прогнозы? Есть юные надежды? — спросил Кузьмич.

— Ну, Паша заберёт турнир, ему там объективно не с кем конкурировать. Пока что… — ответил ему Сергеич.

— Пока что «что»? — не понял мой тренер.

— Он сейчас по юниорам выступает, а на мандатной я слышал, что на турнир заявился Серёжа Сидоров.

— Это тот, который сын посла?

— Да, его в Москву обратно из Штатов отозвали, а сын США и Канаду рвал по дзюдо в мужчинах, а теперь вот сюда заявился.

— Зачем ему кубок Воронежа? — удивился Кузьмич.

— А чёрт его знает «зачем». Может, там его завербовали, чтобы он русских парней травмировал на всех турнирах. Короче, он с Пашей в одном весе, но в разных возрастах. Ещё как минимум год. Далее по-любому встретятся, — выдохнул Сергеич. — Готовь своих тоже, в до 70 кг на будущий год, вон, вундеркинд твой неплох, только физика страдает.

— До следующего года ещё дожить надо, — проговорил Кузьмич.

А я поймал себя на мысли, что невольно подслушиваю чужой разговор, и продолжил путь в туалет. Что же, надо будет посмотреть завтра на этого «американца».

Глава 13

Кубок

Я встал раньше остальных и, одевшись, посмотрел на настенные часы в зале. Просыпаться на ковре приятнее, чем на нём засыпать, особенно внезапно вспомнив инцидент с Дулатом в Вороне. На часах было без десяти восемь. Так скоро начнётся взвешивание, нам там делать нечего. В девять закончится, скорее всего, будет судейский брифинг, и потому раньше десяти не начнут, а то и одиннадцати. Плюс сначала дети, потом юниоры, потом взрослые. И, как и всегда, сначала лёгкие веса, потом тяжелее и тяжелее. Короче, смело можно к полудню приезжать, но чтобы не пропустить ничего важного, надо прибыть чуть заранее. И судя по тому, что нас не будит и не будет тренер, он думал точно так же.

И я спокойно достал трансформатор и, размотав его на катушку, принялся наматывать заново.

Прислушавшись к своему телу, я понял: оно отказывается что-либо делать, и на каждое серьёзное движение, типа встать или почесать спину, отзывается болью.

Тренер появился в девять утра. Зайдя в зал, он спокойным голосом сказал, но так, чтобы разбудить всех:

— Ребят, пробуждаемся, берём все свои вещи и идём в столовую, спальники складываем аккуратно у входа в стопку.

И на ковре зашевелились ребята. Я же, совершив ещё один цикл намотки-размотки, собрал тренажёр в сумку и, взяв спальник, пошёл к выходу.

Нас покормили манной кашей, хлебом с маслом и снова чаем, и уже через полчаса мы дружно шли, потом ехали на жёлтом троллейбусе-гармошке. Выйдя на остановке Политехнического техникума, мы снова шли.

И вот наконец перед нами предстал Дворец культуры имени 50-летия Октября — серое четырёхэтажное здание с остеклением во весь его фасад и широким козырьком на колоннах, на котором было стилизованно изображено что-то футуристичное. Лично я увидел в барельефах половину шестерёнки, куб с прорезями в виде колоска и несколько длинных то ли гвоздей, то ли труб. В будущем такие здания назовут советским конструктивизмом — стилем, созданным, чтобы показать широту архитектурной мысли советских инженеров. Ничего не имею против, даже за. Пускай большие окна в зимнее время — это огромная теплопотеря, для Великой страны обогреть Дворец культуры и тысячи похожих построек — вполне посильная задача. Но все мои внутренние сомнения отпали, когда я увидел красную табличку: «Дворец культуры имени 50-летия Октября. Воронежский механический завод».

«А ну, понятно теперь, завод для нужд семей трудящихся построил».

Внутрь вели аж четыре двери, и мы, войдя на первом этаже в фойе Дворца, наткнулись на мозаичное полотно, на котором были изображены планеты, звёзды, а также нечто похожее на спутники.

Повсюду тут бегали дети в школьных пиджаках без пуговиц и шевронов, подвязанные поясами и без, встречались и белые кимоно.

Гул стоял приличный — соревнования уже начались. На двух зеленоватых площадках с красными контурами, расположенных в зале для футбола и баскетбола, шли схватки. На огороженные от зрителей составным железным заборчиком то и дело выходили юные дзюдоисты. Того, чью фамилию называли в проводной микрофон первым, выходил справа от рефери, надевая красный пояс, а того, кого вторым — белый.

Кто-то надевал спортивные пояса поверх квалификационных — получалось, что на участнике сразу два пояса. Я видел такое раньше, но не считал чем-то эффективным: больше точек захвата для оппонента, больше шансов улететь от броска. Поэтому что для классического джиу, что для того же каратэ предпочитал снимать квалификационный пояс, надевая лишь спортивный. Но детям надо же показать, какой у них уровень в борьбе.

По верху соревновательного зала шли балконы, и мы с командой, найдя лестницы наверх, забрались на них, чтобы видеть сразу два ковра, не выглядывая из-за голов стоящих родителей и болельщиков. Были там и скамейки но на них не сидели те кто хотел смотреть турнир.

Дети, поддерживаемые тренерами и родителями, боролись, выигрывали и радовались от всей души, проигрывали и заливались слезами. В основном те, кто выбывали, уходили с турнира, те, кто проходили по сеткам дальше, тоже куда-то удалялись. И я, оставив сумку с ребятами, встал, пойдя смотреть, куда именно. Понятно, что буфеты-туалеты работают, но чтобы так массово… Колонки и микрофоны для каждого ковра — это, кстати, уровень. На моей памяти бывали случаи, что старший площадки весь турнир выкрикивал фамилии, изрядно хрипя под конец.