Для себя я определился, что именно буду брать, и стоял в очереди, спокойно наблюдая, как улыбчивая светленькая девчонка в белом халате и колпаке, слегка старше моего возраста, продаёт детям их лакомство. Сколько у меня уже не было девушки? Как бы падение тестостерона не произошло от такой сублимации со спортом.

Как откуда ни возьмись, появились два аморала словно с советских фильмов про басоту, словно волк из «ну погоди», ожил и стал человеком раздвоившись: кепки, тельняшки, заправленные в штаны и руки в карманах, сутулость и папиросы у одного во рту у другого за ухом.

«Ну нет же! Пожалуйста, не заставляйте хоть вас-то учить уму — разуму!» Но они упорно к этому стремились и пройдя всю очередь, обдав всё окружающее пространство сигаретным и пивным перегаром.

— Дорогая, дай-ка нам по мороженке! — обратились они к продавщице.

— Слышь, дядя, куда без очереди! — окликнул их снизу конопатый и рыжий малец лет одиннадцати, стоящий через два человека передо мной.

Классный парень. Инстинкт самосохранения, правда, отсутствует. И, не дожидаясь, пока развяжется самоуправство, я вмешался.

— Пацаны, а давайте вы реально назад встанете и не будете на людей бычить!

— А то чё? — спросили с ходу у меня.

Я ещё давно-давно для себя решил, что не надо начинать разговор, если нечего ответить на вопрос «И чё?».

— Бросок через плечо! Вот «чё»! — произнёс я, выходя из очереди к ним.

— Ребята, не надо! Давайте я вам продам! — решила решить конфликт бескровно девушка.

— Вот! А девушка говорит, что продаст! — сообщил один из них мне.

— Ты плохо слышишь, или алкашка ум затмила? Я сейчас головой тебя в газон воткну, а потом и его. Люди начнут орать: «Милиция, милиция!» Девушка, которая мороженое вам хочет продать, бесконфликтная, в обморок упадёт. Но вы этого не увидите, потому что головами будете под землёй, червей кольчатых наблюдать!

— А если я тебе сейчас в брюхе дыру проделаю?! — спросил у меня тот, кто подошёл к холодильнику первый.

— То погремуха у тебя на зоне будет, снеговик, потому что ты будешь единственным отморозком, который порезал кого-то за мороженое! — нашёл что ответить я.

— Складно! — широко улыбнулся первый. — Ты с какого района такой?

— Я не местный. — покачал я головой.

— Так вот, не местный, тут у нас так не принято разговаривать. — выдал он но я его перебил.

— Вот ты отбитый. У вас в городе сегодня проходит открытый кубок по дзюдо, и вы бычите на незнакомого человека со спортивной сумкой. Ты что реально хочешь головой газон вспахать?

— Ну что, не местный, на диалог ты уже наговорил! Пойдём отскочим?! — предложили мне с улыбкой.

— Мальчики, не надо! — взмолилась девушка. — Я продам вам мороженое.

— Ты не понимаешь, эти два альфа-самца у себя на квадрате никого страшнее себя отродясь не видели, — пояснил я девушке. — И сейчас они пытаются этот образ поддерживать. Но они об этом пожалеют, когда через трубочку питаться будут третий месяц подряд.

— Ну давай, считай, уболтал! — усмехнулся тот кто со мной говорил. И они вдвоём пошли дальше по парку в сторону красного здания филармонии.

— Мужик, уважаю! — протянул мне руку мелкий пацан.

А я, улыбнувшись, пожал его маленькую ладошку, произнеся:

— Береги себя, тоже.

— А ты вставай впереди меня в очередь, — не растерялся с любезностью парень.

— Хорошо, — улыбнулся я, в душе радуясь, что обошлось без драки, которые, если честно, изрядно так подзадолбали. — Пломбира, пожалуйста.

— Двадцать копеек, — грустно сообщила мне девушка и, открыв правую дверку холодильника, запуская туда блестящие щипцы.

Я положил мелочь на тарелку, которую она использовала вместо кассы.

— Не грустите, всё будет хорошо! — пообещал я.

— Зря вы вмешались. Это казацкие. Второго не знаю, а первый — это Вова Шмель, — проговорила она.

— Почему Шмель? — улыбнулся я.

— Потому что с шилом ходит, как с жалом.

— Креативно. — скривил я лицо опустив уголки губ вниз.

— Что, простите? — переспросила она.

— Говорю, спасибо за заботу и рассказ.

И, получив свой пломбир, я направился дальше по парковой аллее, идя мимо здания филармонии. Надо же, как я угадал с первого раза из далека, что это она и есть!

Что-то изменилось во мне с момента, когда я закрылся той сумкой. Я в этой эпохе меньше месяца, а всякая дрянь словно пчёлы на мёд лезет на меня и лезет. А может, это мой персональный АД? Но тогда за что? За Чеченскую? Или за то, что я, обладая своими умениями в прошлом, не пошёл служить закону и порядку?

Пломбир расплывался на языке. Да, я ощущал там сахар, но вместе с ним ощущал и насыщенную жирность этого продукта — не подделку какую-то, а реальный товар, которого достоин советский человек.