Шрифт:
Марина прощается со свекровью, закрывает дверь.
Я смотрю, как первым в гостиную забегает колобок Михо, тормозит на полном ходу, смотрит на меня круглыми любопытными глазками.
И невольно улыбаюсь ему. Такой забавный! И совсем на Маринку не похож.
— Совсем на тебя не похож, — говорю ей, появившейся следом за сыном.
— Ну еще бы! — фыркает она весело, — копия папы!
— Тигр? — осторожно уточняю я, боясь сказать что-то не так.
По пути мы не разговаривали толком, чувствовалось, что Марина напряжена, да и я переживала нашу внезапную встречу, слов не могла подобрать.
Сама дорога от больницы, где Марина, оказывается, навещала коллегу, попавшую туда с аппендицитом, до этого дома заняла минут пять, потому слова не успели найтись. Только про маму мою пару фраз выдавила из себя, да Марина про коллегу… И все. Уже приехали.
И вот теперь я опасаюсь сказать что-то не то. Несмотря на намеки Марины, что я знаю ее мужа… Все равно опасаюсь. Жизнь такая непредсказуемая, мне ли не знать.
У Марины с Тигром все было невероятно горячо и бурно. Как и у меня с Камнем и Лисом, впрочем.
У меня — это прошлое. И вспоминать о нем больно до сих пор, так что…
— Тигр, — кивает Марина, — я залетела в том же году, когда ты… Замуж вышла и уехала.
Мы обе замолкаем, глядя друг на друга.
У Марины чуть обиженно подрагивают ноздри, но мне нечего стыдиться. Я ничего не сделала плохого, а то, что произошло… В этом надо разбираться. Вот и разберемся сейчас.
— Сейчас нам перекусить принесу, — разрывает тишину Марина.
— Хычи! Хычи! — пищит Михо и убегает.
Марина чуть растерянно провожает его взглядом, потом поворачивается ко мне.
— Боже, этот ребенок постоянно ест…
— Растет, — пожимаю я плечами.
— Да… — рассеянно кивает она, — знаешь, я ведь его проверяла… Ну, ненормально в его возрасте столько кушать, хоть бабушка вообще по-другому считает. В Москву возили, смотрели его… К светилу, он отцу Тигрика школьным приятелем приходится. И тот смотрел, анализы изучал, а потом сказал, что все нормально. Ребенок растет, будет или спортсменом великим, или просто богатырем. И чтоб отстали уже от него…
Я улыбаюсь.
Марина такая серьезная в своей материнской тревоге. Такая непривычная. И красивая. Очень красивая стала.
— Ты стала еще красивей, — говорю я.
Марина поворачивается ко мне с легким удивлением поднимает брови, а затем отвечает медленно и задумчиво:
— Ты — тоже.
Мы замолкаем, сверля друг друга взглядами…
А затем что-то случается, словно стоп-кран срывает. Я не знаю, кто делает первое движение, кто первый шагает вперед.
Наверно, это одновременно происходит.
Меня подбрасывает на диване, Марина делает шаг навстречу…
И через секунду я уже в ее объятиях. Сжимаю так крепко, словно боюсь, что исчезнет она сейчас!
Что это все мне снится!
И вот-вот проснусь…
— Блин, Вася… — всхлипывает Марина мне в плечо, — черт… Я уже не надеялась увидеть тебя! Вася…
— Я тоже, Марин…
— Я скучала! Дура ты такая, ну куда пропала? Я так скучала!
— Я тоже…
— Теперь не уйдешь, пока все не выясним! Я тебя не отпущу больше!
— Я — тоже…
24. Лис
— Лисин, если ты думаешь, что приехал сюда и всех поимел, то нихуя! Это я тебя поимею, понял меня?
Полковник Мазуриков (ебать, фамилия, конечно) смотрит с напрягом, глаза пучит. Наверно, это должно выглядеть дико страшно, но меня пробивает на ржач.
Потому что похож полковник сейчас на срущего шакала: глаза бессмысленные, морда одухотворенная, хвост в сторону. И постоянно настороже, чтоб за жопу не схватили в самый ответственный момент.
Само собой, говорить этого я ему не буду, и без того отношения напряженные. Пусть и дальше думает, что я его воспринимаю.
А я помолчу.
С некоторых пор молчание — золото.
— Твой папаша далеко, а я — здесь! И таскаться со стволом наголо и пугать людей ты не будешь тут, понял?
Это он меня имеет по поводу нашей с Каменюкой вчерашней погони за такси, в которой малышка ехала.
Таксист, сука, таки сдал меня.
И, главное, про каменную морду — ни слова, потому что узнал и понял, что целее будет, если язык в жопу засунет. А меня никто в городе не знает, значит, можно сдавать со спокойной совестью…