Ощущаются их укусы как короткий, но болючий ожёг чем-то горячим. И вот мой мозг будто бы ежесекундно жалили, жалили, жалили…

В то же время, в нос, ушные каналы и глаза по ощущениям вливали раскалённый металл, а язык и всю — мать её! — поверхность кожи будто в кипятке вываривали. За это спасибо единению.

И я понимаю, зачем мне способность видеть, слышать и обонять, как собака или медведь. Но зачем мне осязать то же самое и чувствовать вкус во рту моих питомцев?

Честное слово, без этого я бы легко обошёлся.

Ладно, дела не ждут:

— Спасибо, что вытащили, ребят. А мы под столом от метеорита прячемся?

Органы чувств у меня последовательно отрубались, чтобы потом снова заработать. Я успел пережить и полную потерю ощущения своего тела, и глухоту, и слепоту. Меньше всего ощущались потеря нюха и вкуса, но не обошлось и без них.

Тем не менее, жуткий грохот я сквозь голоса ребят, лай Бурана и урчание медвежонка уловил. Так что, метеорит (или что это вообще было) упал не меньше двух-трёх минут назад.

Раз мы ещё живы — значит, был он не очень большим.

Если это вообще был метеорит, конечно. Просто, когда комета посыпала небосвод звёздным дождём, выглядело это не так, будто частицы её хвоста притянуло к Земле. Это походило на десант, сброшенный с материнского корабля.

Ждать ли нам теперь чужих, шастающих по осколку? Система, насколько я помню, обещала, что для других миров (каких, интересно?) Земля откроется через два года.

Значит, разгадка в другом.

Не удивлюсь, если нам завтра выдадут новый квест, связанный как раз с загадочным метеоритом.

— Это не метеорит был, — пропищал где-то Илья.

В темноте под столом яркими белыми пятнами мелькнули глаза Олега — и он с кряхтением вылез наружу. Юля пискнула и свалилась на меня, ещё сильнее приложив локтём по рёбрам. А у меня там, между прочим, всё исцарапано — сначала лисой, потом волком.

Я как Колобок, который смог — от кого только не ушёл сегодня.

Надо озаботиться нагрудником из медвежьей шкуры. Но сначала — досыпать в неё соли, чтобы не сгнила. Ох, дел невпроворот… День для нас ещё нифига не закончился.

И мало мне было Юли — под стол ломанулись Буран и медвежонок. Друг друга они вообще не чурались, будто росли всю жизнь вместе. И вдвоём, дружно и согласованно, они начали лизать мне лицо.

— Илья… Придержи… мысль… — кое как выдавил я, пока Юля по мне вылезала наружу. И, будто специально, она умудрилась уперется руками во все больные места, а коленкой зацепила перевязанное бедро.

Чёрт, сейчас малость отойду, разберусь с текучкой — и срочно съем регенерацию, да и раскат заодно. Не вижу смысла растягивать боль на два раза, если можно принять быстро и в комбинации.

— Фу, Буран! Фу!

Питомцы отвалили. Буран зыркнул с обидой, рванул что-то изучать за печкой, медвежонок отстранился и уселся на пол, забавно раскинув по сторонам задние лапы.

Надо ему имя дать — а то сейчас я даже не знал, как отгонять его. Не «фу, медвежонок» же.

Но это чуть позже.

Я тоже вылез из под стола, осмотрелся.

Обстановка в избушке весьма спартанская, вся мебель — самодельная, сколоченная просто и на века. Стиль оформления — если можно так его назвать — рустикальный. То есть — чистый деревенский шик с натуральными материалами и налётом чего-то родного, русского народного.

Стены — бревенчатые, в дальнем левом от входа углу — здоровенная русская печь. Побеленная и разрисованная в стиле первобытных охотников всякими оленями, медведями, лосями и волками. Нашёлся у нас один умелец, вышло симпатично.

Когда мы делали мебель, держали в голове, что ночевать сюда может завалиться пьяная весёлая толпа, так что продумали, где её размещать.

Двухъярусная кровать легко может вместить четырёх человек — если особо толстых или таких габаритных, как я, не ложить спать на второй ярус от греха подальше.

На печь можно положить ещё двоих, на полати за печью — ещё одного. И на потолке скобы, к ним подвешивается гамак. То есть — восемь человек могут устроиться без проблем. Если народу больше — тогда уже кого-то придётся положить на пол.

Нас семеро, в этом плане всё в порядке.

В дальнем правом от входа углу — здоровенный шкаф. Слева от входа старый, советских ещё времён, буфет и умывальник (единственная не самодельная тут мебель), справа — стол. Справа же, между столом и шкафом, кровать. Плюсом к этому четыре табуретки, а из предбанника можно притащить скамейку.