— Евреи!?

Я подтвердил, но похоже это сочли за неуместную шутку, и никто мне не поверил.

На следующий день, начались занятия в авиашколе.Первая неделя в основном была посвящена теории. По, наверное, чисто русскому подходу, к любой подобной задаче, меня старались посвятить в конструкцию самолета, объяснить из каких материалов он создается и зачем служит каждый его винт, балка, расчалка или крыло. Помимо всего этого я участвовал в ремонтах некоторых аэропланов, стоящих в местных ангарах, совершенно не понимая, зачем все это мне нужно. Тем более, что представленные здесь аэропланы, представляют собой скорее исторические экспонаты, и очень скоро уйдут в историю. Но даже если это и не так, то зачем забивать себе голову ненужными сведениями.

Тоже самое, касается автомобиля. Зачем спрашивается забивать голову тем же девчонкам и парням, учащимся на права, строением автомобиля, устройством двигателя внутреннего сгорания и подобной мути. Может быть было бы правильнее больше времени уделить вождению, или правилам дорожного движения. Ведь и так ясно, что ни одна из них не станет самостоятельно ремонтировать свой автомобиль. Да и из парней, за такое короткое время сделать специалиста просто невозможно.

Впрочем, довольно скоро начали летать, и вот это понравилось мне гораздо больше. Уже через месяц полетов, я достаточно освоил технику. А в сентябре 1924 года сдав экзамен, и получив лицензию пилота гражданской авиации задумался о покупке собственного самолета. Кстати сказать, пока я не планировал менять место жительства. Во Франции я устроился достаточно хорошо. У меня появились друзья, появились вполне реальные планы, касающиеся авиаперевозок. Учитывая, что до начала второй мировой войны, как минимум пятнадцать лет, а впереди грядет Великая депрессия и экономический кризис, я подумал, что наработанные маршруты, здесь во Франции будут гораздо более выгодны, нежели где-то еще. В крайнем случае имея собственный самолет, я всегда имел возможность покинуть Европу. Дальность перелета «Junkers» F13 составляла почти полторы тысячи километров, и я без особых проблем, мог бы долететь на нем, хоть до Африканского побережья, хоть до Британии.

Пока же мне предстояла поездка в Данциг, где требовалось пройти дополнительную подготовку, для управления, именно выбранным мною самолетом, с последующим приобретением этой машины. И уже в начале ноября 1924 года, я сел на поезд и отправился в Германию.

Глава 16

16

— Херр Гренер? — Услышал я за своей спиной, и едва успел среагировать, то есть не подать, вида, что это обращение относится именно ко мне, как услышал, последовавшую за этим вопросом цитату, приписываемую Кайзеру Германии Вильгельму II Гогенцоллерну. — «Где раз немецкий орел захватил владение и запустил свои когти в землю, там земля становится немецкой и немецкой останется».

Эта цитата прочно впилась в мою память, потому как была одной из трех, полученных во время инструктажа в Москве, когда меня готовили к заброске в Германию. И являлась паролем, услышав который я должен был перейти в подчинение назвавшему его человеку и выполнять все последующие приказы.

В данный момент мы находились в фойе одного из отелей Данцига, куда я приехал неделю назад, чтобы пройти переподготовку, для пилотирования купленного мною самолета Ju-f13, и как раз сейчас собирался отправиться на заводской аэродром. Поняв, что просто так, от этого человека мне не отвязаться, я поднял правую руку над плечом и пошевелил пальцами, намекая на то, что тот последовал за мною. Судя по тому, что никаких возражений не последовало, спокойно вышел из дверей отеля, слегка глянул по сторонам, и направился в ближайший скверик. По пути, достал из кармана пачку сигарет, закурил, и присел на одну из лавочек. Здесь сейчас было пусто. Во-первых, поздняя осень, не особенно располагала к прогулкам подобного рода, а, во-вторых, большая часть людей отправлялась по своим рабочим местам. И здесь могли появиться разве что такие бездельники как я, приехавшие в город по делам, и не особенно куда-то спешащие, или как мой сегодняшний собеседник, которого я знал под именем Николая Павловича, и который представился господином Хаффманом, коммивояжёром.

— Куда, вы пропали Матиас? Мы обыскали половину Германии, и честно говоря, я уже не надеялся вас найти. Хотя по всем документам, вы должны были обитать именно здесь, на заводах Юнкерса.

Всю дорогу сюда, я лихорадочно размышлял о том, как мне объяснить свое исчезновение из Зальцбургхофена, и появление здесь, но после слов товарища Сироткина, который чудесным образом вдруг оказался в Германии, и так же, как и я сменил свое имя, все моментально встало на свои места. Во-первых, до меня сразу же дошло, что тот журнал, который я передал Гуго Эберлейну, попал в надежные руки, раз уж господин Хоффман, сказал, что я должен был находиться здесь. А, во-вторых, в моей голове сразу же возникла достаточно логичная цепочка, объясняющая и мое отсутствие, и появление здесь, и дальнейшие свои планы.

— Странно. — Произнес я. — Если вам известно о том, что я должен был прибыть сюда, то почему вы называется меня старым именем? Меня предупреждали о том, что в дело внесут поправки касающиеся моего имени. И если вам неизвестно об этом может вы провокатор?

— Что значит провокатор? Как вы смеете это говорить? Это вы исчезли из поля зрения контактера, сменив без разрешения адрес, и исчезнув неизвестно куда!

— Я, то как раз действовал по приказу человека, который выходил со мной на контакт. Именно он и выдал мне новый паспорт на имя Алекса Бернарда.

С этими словами я достал из внутреннего кармана свой паспорт и передал в руки собеседника. То с каким неподдельным изумлением, он разглядывал его, было ясно что он ничего не понимает в происходящем. Вернув обратно паспорт, он спросил.

— Как это произошло?

— В конце января 1922 года, меня посетил Гюнтер Шварц, в подчинении которого я находился с момента моего здесь появления. Он же передал мне оформленный по всем правилам французский паспорт, и приказал как можно быстрее убраться из Германии. Вместе с паспортом, мне было выдано семь тысяч франков, и задание, согласно которому, я должен был устроиться в Марсельскую школу пилотов гражданской авиации, принадлежащую бывшему полковнику белой армии Орлову Николаю Васильевичу. Стоимость обучения в школе, как раз составляла четыре тысячи франков. Кроме того, должен был подтянуть французский язык, чтобы не отличаться от местных жителей, получить лицензию пилота, снять жилье, и ожидать дальнейших указаний, оставаясь в Марселе. По возможности, завести дружбу среди русских иммигрантов, живущих там. Все это я выполнил со всем тщанием, которое было возможно.

С этими словами, я достал из кармана летное удостоверение и показал своему собеседнику. Тот слушая мой рассказ, пребывал в некотором обалдении от происходящего.

Судя по некоторым оговоркам, произнесенным товарищем Шварцем, — при произнесении слова «товарищ» в отношении этого человека, мой собеседник заметно поморщился. Еще бы ведь он наверняка считался в Исполнительном Комитете предателем. — Я должен был готовиться занять место пилота гражданской авиации, базируясь на аэродроме, принадлежащем господину Орлову. Совсем недавно с завода «Юнкерс» пришло уведомление о том, что самолет выкупленный на мое имя готов, и меня вызывают в Данциг, для переподготовки, и допуску к управлению этим самолетом, и полуения готовой машины.