— Нет, — прохрипел барон. — О, нет…

— Я — Шаксеп, герцогиня Преисподней. Моя жадность — голод. Моя зависть — чума. Моя похоть — потоп. Моя ярость — ураган. — Последнее слово ударило, как молния. Демоница распахнула крылья, погрузив камни в кромешную тьму. Ветер, пахнущий медом, рвал лицо Бальтазара, выжимая слезы. Черные перья и золотая пыль кружили у его ног. Сквозь ужас он подумал: А ведь это могла быть моя лучшая идея.

— Я замолчу, — захныкал барон Рикард.

— Мудрый выбор, — проурчала демоница, и ее довольство пугало больше, чем гнев. Бальтазар почувствовал ее взгляд, колени задрожали. — Итак, Бальтазар Шам Ивам Дракси… к делу.

Шаги приближались, мягкие, медленные. Трава хрустела под когтями цвета крови из перерезанного горла, длинными, как кинжалы, с золотым узором.

— Ты осмелился призвать меня, и я снизошла. Знай: ты балансируешь на краю гибели. Торгуешься с бесконечностью. Твое существование висит на волоске. Так… — Она замерла перед ним, сложив крылья с шелестом. — Что тебе нужно?

Бальтазар облизал губы. Он всегда взвешивал слова. — Я прошу вашей…

— Разве мать не учила тебя манерам?

— Я не знал матери, — прошептал он.

— Многое объясняет. Прося милости, взгляни на меня.

— Не смею, — слезы замерзали на щеках. — Дабы ваша неземная красота не свела меня с ума.

— М-м-м… — Перья зашуршали. — Обожаю. Представь, иметь такую восхитительную лесть под рукой.

— Я предложу больше, — он опустился на колени. — Если вы разорвете мои оковы.

Шаксеп цокнула языком — тц-тц-тц, словно забивая гвозди в его череп. — Я предпочитаю создавать рабов, дитя. Освободив от этих оков, я надену тебе новые. Вечный долг передо мной.

— Но эти цепи, — он протянул дрожащую руку с ожогом, — я выберу сам.

— Лишь бы не сказал потом… что не предупреждала. А теперь… — Ее присутствие наклонилось к нему, и он едва сдержал кишечник. — Дай… взглянуть. — Леденящий холод, волоски в носу замерзали. Ужас и восторг от близости силы, перед которой законы мироздания гнутся. Силы, бросающей вызов ангелам…

— Нет. — Раздраженный фырк. — Не могу помочь. Не с этим.

— Постойте… — прошептал Бальтазар. — Что..?

— Могу дать богатство, превратить врагов в соль… что угодно. Но не это.

— Но вы же…

— Герцогиня Преисподней, да. Но есть правила и пределы. — Шаксеп вздохнула, как зимний ветер, крылья взметнули золотую пыль. — Честолюбцы понимают слишком поздно. Власть это клетка, Бальтазар Шам Ивам Дракси.

— Вы не можете? — пробормотал он. — Вы?

— Думаешь, мне приятно? — Громовой голос заставил его сжаться. — Я же произнесла всю речь про «жажду-голод»!

Бальтазар не удержался — взглянул, когда она отвернулась. Спина, переплетенная багровыми мышцами меж крыльев, испещрена золотыми символами, стрелами, спиралями невозможной геометрии. В центре — рана, сочащаяся расплавленным золотом. Она остановилась в дверном проеме, цепи зазвенели. Он отвел взгляд, боясь безумия от ее взора.

— Но твоя душа интересна, — сказала она. — Довольно хороша. Так что зови… если что.

Дверь закрылась. Солнце вспыхнуло, вернув вечерний покой: пчелы, птицы, закат над холмами.

Лишь черные перья и золотая пыль напоминали о демоне.

— Боже… — Батист проползла по траве и вырвала.

— Что ты наделал?! — барон Рикард тряс Бальтазара за плечи.

Тот не слышал. — Она не смогла, — он смотрел на ожог.

— Я видел ее, — Якоб плакал, уставившись в пустую арку.

— Даже Шаксеп… — Бальтазар замигал. — Не смогла. — Он уставился на барона. — Должна быть уловка… Это была не она!

— Не она?! — взвизгнула Батист, указывая на перья, таявшие в черные лужи. — Все в демонических перьях!

— Она договорилась с кардиналом Боком… обмануть меня!

— Кардинал с демоном? — Батист фыркнула. — Потому что ты так важен, безумец!

— Я узнаю правду… — Бальтазар скреб запястье. — Доберусь до сути.

— Умники всегда ищут сложности, — Якоб вытер слезы. — Но тут все просто. Заклятие папы Бенедикты слишком сильно даже для герцогини Преисподней.

— Конечно! — Бальтазар язвил. — Потому что эта девочка — Второе Пришествие Спасительницы, и ее жалкое заклятие это слово самого Бога!