— Вздор, Ваше Высочество, — брат Диас покорно подобрал каракули. — Вы делаете удивительные успехи.

Барон фыркнул. — К чему это? Чтобы править Империей, ей не нужно писать — нужно быть. Разве ты не внучка величайшей императрицы? Покажи гордость!

Алекс нахмурилась. — Чем мне гордиться?

— Выдумай что-нибудь! — Барон отшвырнул книгу. — Ты лгунья, но даже вранье у тебя хромает.

— Да я и врала-то плохо.

— Ха! Остроумно. Но тебе нужна величавость.

Алекс посмотрела на себя. — Я мелкая, как козлиное дерьмо.

— Рост не важен. Моя Лукреция была ниже, но затмевала всех! Встань! — Барон начал водить вокруг нее, тыча пальцем. — Голову выше! Шея — лебединая, не утиная. Не крякай! — Он приподнял ее подбородок. — Представь, что тебя тянет за макушку. Голова легкая, без сомнений.

— Ай-ай-ай!

— Это ничто по сравнению с болью видеть, как ты шаркаешь. Плечи назад! Не как орех давишь — изящно! Ты демонстрируешь платье, а не прячешься. Да, лучше.

— Сильно, но мягко?

— Именно! Таз вперед, живот подтянут. Ты не требуха — ты из мрамора! Иди. Нет, как человек, а не корова. На носочках! Шаг легкий, как поцелуй. Да! Вот она — принцесса Алексия Пиродженнетос!

— Хм. — Бальтазар отвлекся. Девчонка и правда преображалась. — Что за магия?

— Магия осанки! — Барон взмахнул пальцами. — Ну как?

— Как пытка, — скривилась Алекс, шагая, будто под кнутом.

— Отлично! Работает.

— Когда кончится?

— Когда перестанешь быть принцессой.

— Ох...

— Ты принцесса всегда? Тогда и веди себя так! Ешь, спи, сри с достоинством! Пусть от тебя веет царственностью, а не помойкой.

— Это же неестественно!

— Потому что тебя, чистокровную кобылу, держали в мешке! — Барон хлопнул ее по щекам. — Улыбнись! Не скалься. Глаза! Будто все сбылось. Каждый перед тобой — желанный гость.

Вампир грациозно прошелся, улыбаясь, будто в толпе обожателей. Алекс, копируя, шагала за ним.

— Мир — коробка сладостей, и ты смиренно выбираешь. О, что же взять? Все так прекрасно! Да! Отлично. Ее Высочество — достоинство и милость. Очаруй их! Укради их сердца!

— Брат Диас, — Алекс приложила руку к груди, лицо выражало тихую заботу. — Я так рада, что вы сопровождаете меня в Трою, и искренне благодарна за уроки письма.

Бальтазар, как и монах, был поражен. Даже ее голос изменился: выше, чище, четче.

— Потрясающе! — Барон хлопнул в ладоши, глаза сверкали. — Я почти поверил! Если б я учился так же быстро...

Дверь распахнулась с грохотом. Якоб из Торна втащил закутанный в мешковину сверток. Марангон, потный, держал другой конец — ножной, как понял Бальтазар, узнав очертания трупа.

— Якоб из Торна! — Алекс сложила руки, взмахнув ресницами. — Герой «Катящегося Медведя», которому я обязана жизнью. Как я рада вашему возвращению!

Якоб швырнул тело, потирая спину. — Что?

В дверь ввалилась Вигга, таща второй труп с помощью недовольной Батист.

— И Вигга Улласдоттир! — Принцесса грациозно подбежала. — Какой чудесный жилет. Новый? Шел

— Нет, хуйня. — Вигга окинула грязный жилет и Алекс недоуменным взглядом. — Ты пьяна? Она что, пьяна?

— Не удивлюсь, — пробормотал барон Рикард, уже растянувшись на диване с книгой в обычной ленивой позе.

Принцесса Алексия поникла, но Бальтазара волновало иное: он уже присел у одного из завернутых в мешковину свертков и начал разворачивать его.

— Близнецы Визинети, полагаю? — Он стянул ткань, обнажив лицо. Довольно благородные черты, на его взгляд. И с выдающимся носом.

— Фу, — поморщилась Алекс, отступив с рукой у рта. — Воняет.

Бальтазар проигнорировал ее. Некроманту не пристало брезговать легким ароматом тления. Кожа имела ожидаемый сине-зеленый оттенок и мраморность начавшегося разложения, но плоть под ней казалась целой.

— Великолепно! — Он принялся разворачивать сестру, у которой на щеке красовалась крупная бородавка, но в остальном она сохранилась даже лучше брата. — Ты превзошел себя, Марангон.

Марангон остался безучастен, будто его похвалили за мешок слив. Если б он устал от криминала, из него вышел бы образцовый помощник некроманта. Батист же была менее флегматична. Ее отвращение ко всему этому действу само по себе стало наградой.

— Чем бы ты ни занимался, — отступила она, — меня в это не втягивай.