Утром, проснувшись уже в своей кровати с удовольствием потянулся и пришел к выводу. Быть помещиком, оказывается, совсем не плохо. Оделся и спустился вниз. Меня встретил Степан с беспокойством ожидающий предстоящие перемены. Следы вчерашней попойки были полностью устранены и зал был чисто убран.

— Доброго утра, Пётр Алексеевич!

— Надеюсь, доброе, Степан.

— Прикажете завтрак подать?

— Где мои люди?

— В доме для прислуги разместил. Они уже поели. Позвать кого?

— Нет, давай завтрак и расскажешь мне, как вы тут живёте. Надеюсь баня есть?

— Слушаюсь. А баня есть, как же без неё.

Я сел за стол, который накрыла миловидная служанка смущенно улыбаясь, ловя на себе мои взгляды.

— Бери стул и садись, чего стоять. Рассказывай?

— Юрьевское во владении Хоминых с той поры как дочь Федора Михайловича вышла замуж. Наша семья уже в третьем колене служит управляющими здесь. Пятьсот душ в крепости. Своя кузня, гончарня, плотницкие и столярные мастерские. Крестьяне по большей части работящие, хозяйственные. Жили не плохо. Ежегодный доход двадцать тысяч рублей, иной раз поболее выходило. Четыре года назад сын хозяина поступил на службу в гвардию, ему выделили в житьё Юрьевское. Вот с тех пор и началось наше мученье. За эти годы Ипполит Олегович растратил почти все деньги и постоянно требует ещё. — он тяжело вздохнул.

— Задолженность по налогам появилась. Я и к барину обращался, чтобы урезонил сына, а он хочет крестьян продать. Слишком много дармоедов. — Степан совсем сник.

— Не грусти, Степан, долги погасим. Золотых гор не обещаю, но жить будем веселее. За хорошую службу награжу, не сомневайся. Поймаю на воровстве или превышении своих полномочий, не обессудь. — посмотрел на него тяжёлым взглядом.

— Да как можно подобное, Пётр Алексеевич, обидели вы меня.

Смотрю на Степана, действительно обиделся.

— Обиду не держи, не знаю я тебя, а слова ни чего не стоят, делом докажи.

— Пётр Алексеевич, а вы семейный или как?

— Да, женат, первенца ждем, жена в Петербурге проживает. А ты с какой целью интересуешься? Ипполит наверно всех девок в Юрьевском перепортил. — усмехнулся я.

— И такое бывало, думаю какую комнату хозяйке определить.

— Приедет сама определиться, но то будет не скоро. Что ещё? Вопросы, пожелания?

— Вы, на службе состоите? Имение вам по какому праву перешло? Вы не подумайте плохого, Пётр Алексеевич, только хозяин, Хомин, так просто это дело не оставит. Он статский советник в отставке, почётный член дворянского собрания Владимирской губернии. Если вас не будет, как я отбиваться буду.

— Как, яростно и решительно, Степан Игнатьевич, с оружием в руках. — Степан обалдел и растерялся.

— Так я в военном дела ничего не смыслю?!

Я рассмеялся.

— Шучу я Степан. Поместье мне досталось по наследству от отца, а ему завещал, получается, мой дед, Крамской Фёдор Михалович. Отец мой внебрачный сын деда и бабки, Марии Ивановой. И получается, что Ипполит приходится мне двоюродным братом или троюродным, не важно. На имение имеются документы подтверждающие мое право на Юрьевское. Служу я на Кавказа, в Петербурге по служебной необходимости. Поэтому в ближайшее время Степан на хозяйстве главным будешь ты. Не дай бог, не оправдаешь моё доверие. Я не пугаю, Степан, по-дружески предупреждаю. Оправдаешь доверие, многое приобретёшь, а нет, потеряешь всё. Семья твоя где?

— Со мной, старшего сына, Никиту, отправил к сестре в город, от беды подальше. Он вздумал перечить барину, когда тот деньги стал разбазаривать и без копейки оставил хозяйство. Он хороший управляющий. Я его на смену себе готовил. Дуняша, в прислугах, да вы видеть её изволили, стол накрывала, младшая, малая ещё, десять лет. Жена кухарит.

— Видишь, как хорошо, есть что терять. Потому, очень надеюсь на тебя, постарайся не потерять моё доверие. Никита пусть возвращается и делом занимается. Посмотрю, так ли хорош, как ты описываешь.

— Не сомневайтесь, Пётр Алексеевич.

После завтрака я поехал в Москву выполнять инструкции данные графом. В Москве первым делом заехал в Московскую палату гражданского суда. Как и сказал граф, то что мои документы были проверены и подтверждены третьим отделением жандармского управления Петербурга, сняло все вопросы и через два часа я получил вводный лист (документ подтверждающий мое право на владение имением). Заехал к матери и подробно рассказал ей о последних событиях. Саня слушавший с открытым ртом быстро сориентировался, в отличие от мамы.

— Петь, ты что, теперь помещик?

— Получается так. Тебя это пугает.

— Да как-то не привычно. Ты подполковник, наград, крепить уже места нет, теперь ещё помещик.

Когда приехал к сестре, проведать своих оружейников, они все впали в ступор увидев меня в парадке и при всех регалиях. Захарыч обошёл меня.

— Ну, ваше высокородие, Пётр Алексеевич, теперь уже нам не почину с вами знаться.

— Что и обнять тебя теперь нельзя, братец — рассмеялась Анна обнимая меня.

— Ты зря смеёшься Аня, Георгий, Анна на шее, Владимир четвертой степени и чин войскового старшины, ещё чуток и превосходительством звать придётся.