— Зачем, Дмитрий Борисович?

— Я так решил, Пётр и не спрашивай меня ни о чём. — Он обнял меня и прижал к себе. Подошёл улыбающийся князь Долгорукий, поздравил меня.

— Неожиданно, Дмитрий Борисович, очень неожиданно. Надеюсь у вас не возникнет непонимания со стороны вашей сестры?

— Моя, сестра, выйдя замуж, не имеет ни какого права и отношения к роду Васильевых. Слава богу я жив и только я, могу решать кому передавать титул и наследство. И полно об этом. Её намерения не правомерны и не основательны. Император, своим подписанием моего прошения, узаконил моё решение. –жёстко ответил граф.

— Вы правы, Дмитрий Борисович, простите, что вторгся в ваше личное.

Я ещё находился в некоторой прострации после произошедшего со мной. Не специально, обратил внимание на Бенкендорфа, Дубельта и полковника Лукьянова стоявших в стороне. Их отделяла незримая черта от остальной массы присутствующих. Бенкендорф смотрел на всех холодно равнодушно, как и Дубельт. Лишь полковник не мог скрыть радость награждения его орденом Св. Владимира четвёртой степени. Явственно чувствовалось то отчуждение, которое испытывает основная часть присутствующих военных и сановников. Некоторые в ответ пытались смотреть с высока не жандармов, но не у всех получалось. Стоило им встретиться с ними взглядами, как они тот час отводили глаза. У них, у всех, есть причина опасаться пристального взгляда этих людей. Мне то пока бояться нечего, но я благоразумно не пялился на них, ища одобрения. Дураку понятно без поддержки Бенкендорфа мне никто не позволил бы так быстро и высоко взлететь и приземлиться так близко к трону. Слишком быстро и высоко. Как известно падать будет больно. Хотя пути обратного для меня нет, только вперёд. Я буквально кожей ощутил себя чужаком среди этих людей. Я не Бенкендорф и не жандарм, поэтому на меня смотрели с безразличием или с пренебрежением, не все, но основная масса.

Я решил приколоться и включил свой тяжёлый, фирменный взгляд. Подействовало, да ещё как. Не даром Савва и Эркен пытались научиться этому приёму, уверяя, что когда я смотрю так, у них начинают мурашки по спине бегать и кровь в жилах замедляет течение. Особенно просел князь Мищерский. Видимо он говорил с военным министром обо мне и они исподволь бросали взгляды в мою сторону. Вот тут я подловил его, как удав кролика. Он смотрел на меня и не мог отвести взгляд. Только после того, как я отвернулся, он отмер и стал шевелиться, непроизвольно двигая плечами. Церемония официально закончилась и мы с графом решили ехать к нему домой. К крыльцу подъехала карета. Аслан соскочил с коня и открыл дверцу. Мой выезд смотрелся солидно. Новая карета, казаки сопровождения с милыми лицами и Аслан, дикий бородатый горец.

— Пётр ты должен уступить мне свою карету, я старый, а у неё такой мягкий ход. И, как мой наследник, ты с Катериной должны обеспечить мне спокойную старость. — рассмеялся граф. — Что, удивил тебя Пётр?

— Ещё как, Дмитрий Борисович. Наверно не стоило этого делать. Я получил в наследство прекрасное поместье, Юрьевское. Мы с Катей уж точно с голоду не умрём. А это, ваше наследство, лишняя головная боль. Ещё другие наследники начнут интриговать. — вздохнул я.

— Толи ещё будет, Петр. Ты просто не представляешь, что сделал император награждением тебя Владимиром третьей степени, да ещё с мечами. Чиновники и военные десятилетиями ждут награждения за выслугу лет, редко кто удостаивается этого ордена ранее, а тут ты. Простолюдин по рождению, выскочка и непонятный во всех отношениях человек. Да ещё я со своим прошением. Честно говоря, я тоже не ожидал столь щедрого награждения со стороны императора. Это ещё они не знают, что тебе покровительствует Бенкендорф. Не зря он скрывает твою связь с жандармами. Ну и император своими действиями противопоставил тебя высшему свету тем самым привязал тебя к трону. Без поддержки его величества тебя просто растопчут. Но сейчас ты в фаворе и в скором времени уедешь на Кавказ, где тебе будет тоже нелегко, но там ты весомая фигура. Ещё раз повторюсь, будь осторожен с Бенкендорфом. Он имеет большое влияние на императора. Как я понимаю, цесаревич явно положил на тебя глаз и хочет приблизить к себе, с запасом на будущее. Если у тебя получиться провести операцию с Хайбулой, хотя бы в половину, то будь уверен, положение твоё станет столь прочным, что уже не каждый решиться соперничать с тобой.

Слушая графа, не переставал удивляться его уму и прозорливости. Как же мне повезло получить в наставники столь опытного человека. Князь Долгорукий, по-видимому, очень уважал графа и пользовался его советами. Наша с графом программа работы с Хайбулой была практически без изменений принята Бенкендорфом и Дубельтом.

— Командир, Владимир третьей степени с мечами, войсковому старшине, даже не припомню подобного случая.

Андрей, по настоящему удивленный, разглядывал меня.

— Не войсковой старшина, а настоящий полковник. — грустно заметил я.

— У меня просто нет слов, Пётр, столько за раз загрести, это уму не постижимо. — действительно удивился Андрей.

— Не, Пётр, а граф Иванов-Васильев — произнес я ещё тоскливей. — Прочти.

Я протянул Андрею диплом. Он прочитал и откровенно завис. В комнату вошла Катерина.

— Как всё прошло, Петенька, — она аккуратно обняла меня и поцеловала в щёку.

— Вот прочти, Катерина.— с непонятным выражением сказал Андрей. Катя прочитав, подняла на меня удивленные глаза.

— Дедушка признал тебя своим наследником?! Но, как, он даже намека не делал на подобное. Получается, что я графиня Иванова-Васильева.

— Получается так, Катенька.

— Это же замечательно, всё родовые имущество переходит к тебе. Даже родовой герб изменён с переходом всех прав в твою пользу. — Яркий румянец разлился по лицу.

— Род Васильевых не исчезнет. Это то над чем сокрушался дедушка. Он признал тебя достойным. Мой дед, чопорный и капризный аристократ. А родовой перстень?

Я молча показал родовой перстень Васильевых, который был на моём безымянном пальце правой руки. Что интересно, он подошел мне, как на заказ.

Катерина захлопала в ладоши.

— Ваше сиятельство, — Катерина попыталась изобразить придворный поклон, но не смогла из-за выпирающего животика. Я рассмеялся на языке вертелось, утка, но я благоразумно промолчал.

Кабинет графа Васильева.

Князь Долгорукий, развалившись в мягком кресле, неспешно потягивал вино из хрустального бокала. Его взгляд, полный немого вопроса, скользнул по лицу собеседника.