Было готово все. Кабинеты, зоны ожидания, ресепшн, даже вывеска приехала и заняла свое почетное место над входом.

Кажется, перед первым рабочим днем я не сомкнула глаз и всю ночь провела, взволнованно рассматривая потолок. Вскочила в пять утра, собралась и отправилась в клинику. Еще пару часов потратила на то, чтобы проверить все ли везде в порядке – там что-то поправила, тут что-то потерла, здесь переставила.

Потом начали приходить сотрудники. Настроение у всех было приподнятым, все предвкушали, а мне было немного страшно.

Ну ладно…признаюсь…я была в полнейшем ужасе.

Очень некстати вспоминались слова Ланского, которые он мне сказал когда-то много-много лет назад, еще когда у нас все было хорошо… или когда мне казалось, что у нас все хорошо – детали сейчас уже не важны.

А сказал он мне вот что: ты, Верка, пропадешь без меня. Потому что в этой жизни не умеешь ни-че-го. Совершенно беспомощно создание.

Он сказал это не зло, не с упреком, но без тени сомнения, и я почему-то поверила. Приняла это как факт, как должное. Еще больше растворилась в семье, уверенная, что это единственное, на что я способна. Николай весь в бизнесе, в проектах, большой человек, а я…я так, по мелочи. Наладить быт, обеспечить тыл. Домашняя мышка, которая должна быть благодарна за заботу и за каменную стену, укрывающую от жестокого внешнего мира.

И только сейчас, спустя много лет, пройдя через развод, разорвав душу в клочья и едва начав подниматься с колен, я вдруг поняла простую и от этого еще более ужасающую истину.

Та, каменная стена, за которой я пряталась, думая, что она защита, на самом деле была тюрьмой. Удобной, спокойной, надежной тюрьмой. И я была удобной. Позволила себя убедить, что мои юношеские планы и мечты — это бесполезное, ненужное, что мое предназначение — это быть удобной.

А ведь мечты были. Когда я закончила универ с красным дипломом я была уверена, что стану работать по специальности, буду востребованным специалистом, открою собственное дело. Пусть маленькое, но свое.

Я даже начала работать. Год или чуть больше, и у меня получалось. Мне нравилось!

Потом первая беременность. Желанная, но непростая. Я несколько раз лежала на сохранении, а потом боялась сделать лишнее движение, чтобы не навредить, и почти все время провела на больничных. А Ланской работал. На его плечи тогда легла вся забота по обеспечению семьи. Мне было стыдно, что я не помогаю, что живем только на его зарплату, поэтому старалась чтобы дома было идеально. Тепло, уютно, вкусно. Чтобы он приходил и отдыхал, чтобы это была тихая гавань, в которой ему будет хорошо.

И у нас было все хорошо. А когда я вышла на работу и стала восстанавливать навыки, подзабытые во время декрета, Николай заявил, что хочет второго ребенка.

Я удивилась, обрадовалась, но спешить не хотела. Думала, пару годиков поработать, возможно хоть немного подняться по карьерной лестнице, чтобы закрепиться в роли специалиста. Тем более я почувствовала, что, наконец, могу дышать свободнее. С моим выходом на работу денег стало чуть больше, не надо было просить у мужа на одежду или какие-то мелочи. Я стала независимее, увереннее в себе, общалась с людьми, развивалась, и это было здорово.

Но Ланской настаивал на втором ребенке. Говорил, что большая разница в возрасте — это плохо, что детям будет не интересно проводить время вместе. Да, что уж там, он чуть ли не на коленях умолял меня родить ему еще одного сына. И когда Артем получился, мой бывший муж сиял, как начищенный пятак. А я радовалась, что он радуется.

Все было идеально…только пришлось отказаться от повышения на работе, потому что там нагрузка была больше, а Николай строго настрого запрещал мне перенапрягаться.

— Вспомни, как было со Владом? — говорил он, — ты всю беременность проходила с угрозой! Зачем снова рисковать? Черт с ним с повышением, пусть другие этой дурью занимаются, а для нас дети важнее.

Я тоже считала, что дети важнее, поэтому позволила уговорить себя отказаться от перспективного места несмотря на то, что вторая беременность протекала идеально, без осложнений. Только посматривала с легкой завистью, как другая девочка встала на место, которое могло быть моим, и как стремительно пошла в гору ее карьера.

— Зато у меня скоро будет второй малыш, — говорила я маме, когда та внезапно отчитала меня за упущенную возможность.

— Вера! — строго говорила она, — у женщины должен быть собственный запасной аэродром. Нельзя всегда и во всем слепо зависеть от мужчины, будь он хоть трижды прекрасным.

— Ничего, мам, карьера подождет. Декрет пролетит – и глазом не успеешь. Выйду и наверстаю упущенное.

Только я не вышла.

Пока сидела с Артемом, у Ланского дела резко пошли в гору. Наконец начались контракты, которые приносили много денег. Мы радовались этому как дети. Только мужу приходилось все больше времени проводить на работе, а дом и дети были все больше на мне. Вдобавок Темка в детстве болел много, и в сад не пошел ни в два года, ни в три, ни в пять.