Артем негодующе засопел:

— Не ожидал я от тебя такого, мама. Я думал ты… а ты… — у него не получалось подобрать слова, — это неприлично, в конце концов!

Неприлично быть счастливой после того, как тебя предали? Однако…

И несмотря на то, что передо мной был сын, по которому я очень скучала, меня окатило раздражением. Неужели он и правда не понимал, как неуместно сейчас звучали его слова? Как цинично, грубо и бестактно было выдвигать матери подобного рода претензии после того, как сам с заискивающей улыбочкой говорил, что я не подхожу их отцу?

К счастью, я не успела ничего сказать, потому что вернулся Ник. И сходу, нахраписто обратился к Темке:

— Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут, Никита Михайлович. Я – друг Веры. — протянул руку для приветствия,

— А я сын. Артем Николаевич Ланской, — с вызовом, но как-то дребезжаще сказал Артем.

— Крайне рад знакомству, — Никита был выше его на полголовы и гораздо внушительнее. А еще у него была такая лапища, что во время их рукопожатия мне показалось, что раздался хруст.

Артем поморщился, хотел убрать руку, но Ник не отпустил. Вместо этого наоборот подтянул ближе и строго произнес:

— А теперь извинись перед матерью за свою подростковую истерику.

Не привыкший к замечаниям Артем растерялся:

— Да я… я…

— И в следующий раз будь добр, следи за языком, — с ледяной улыбкой продолжил Никита. Взгляд прямой, как шпала, — С матерью всегда надо говорить уважительно. Тебя такому не учили?

Меня аж накрыло. Пришлось прятать руки, чтобы никто не заметил, как они внезапно начали трястись.

Ланской никогда так не делал. Ни-ког-да! Мне всегда самой приходилось отстаивать свой авторитет у детей.

Артем посмотрел на меня так возмущенно, будто я должна была вмешаться и отругать злого дядьку за то, что тот посмел сделать сыночке замечание.

Вместо этого я взяла минералку и, глядя в окно, сделала несколько глотков. М-м-м, вкусно.

— Не слышу извинений.

Что-то в его голосе было такое, против чего сын не смог устоять и, резко бросив:

— Прости, мам, — вырвался из захвата и исчез, будто ветром сдуло.

Никита уселся на свое место, жестом подозвал официанта и пока тот шел, как бы невзначай обронил:

— Я все слышал.

— Извини… Мне жаль, что ты стал свидетелем наших «семейных» разборок.

— А я не об этом, – он хитро улыбнулся, — я слышал, как ты сказала, что я тебе нравлюсь.

— О, Боже… — я прикрыла глаза ладонью.

— Да-да, слышал. Теперь не отвертишься.

Несмотря на неприятную стычку с Артемом, настроение снова пошло наверх:

— Да я и не собиралась.

Один раз живем. Была не была.

— На! Полюбуйся! — Возмущенно сказал Артём, выкладывая перед отцом свой мобильник, — я тебе это безобразие тоже скинул.

На экране было какое-то заведение, Вера и тот самый хрен, у которого на эту самую Веру были планы.

Они что-то ели, разговаривали, и его бывшая жена снова хохотала, как ненормальная.

— Зачем мне это? — поморщился Николай.

— Чтобы ты знал, как она время проводит.

Ланской с показным равнодушием пожал плечами:

— Какое мне дело до того, чем она занимается. И с кем.

На самом деле его зацепило, как и в прошлый раз. Именно ее смех царапал так, что было неприятно дышать. Внезапно оказалось, что он до сих пор был уверен, что патент на этот хохот принадлежал только ему. Еще когда они были молодые, Верка смеялась так только с ним, а он гордился этим и специально смешил ее.

Теперь она смеялась с кем-то другим, а Ланской все никак понять, почему ему на это не насрать. Подумаешь смех! Всего лишь непроизвольное сокращение дыхательного аппарата и дурацкое, громкое «ха-ха-ха». Так любой может.

Вероника вон тоже смеется. Иногда…

В последнее время между ними как будто кошка пробежала. После того благотворительного вечера, который закончился первой крупной семейной ссорой, отношения стали натянутыми. Ланской устал изображать из себя сладкого зайчика и жестко обозначил границы: если куда-то вместе пришли, то и уходить надо вместе. Так же он ввел фильтр на мероприятия: бестолковые тусовки, где два десятка бездельников стоят возле бездарной мазни пьяного гения и пытаются отыскать там сакральный смысл – теперь мимо.