В метре от меня стоял и брезгливо кривил губы Орлов, незаметно вошедший в зал. Преподаватель повернул голову к президиуму, бросил какую-то резкую фразу, после чего выудил из-под рубашки серебристый крестик на толстом шнуре и поднес его к губам, после чего, круто развернувшись, в разлившейся по помещению, густой тишине, вышел из актового зала.

Не знаю, что толкнуло меня последовать дурному примеру без башенного преподавателя, но я, толкнув в бок стоящего рядом со мной Вадика Стеблова, и стал протискиваться к выходу.

Физрук, стоящий, как вратарь, на воротах, чтобы никто из школьников не сбежал с «важного мероприятия», выпучил глаза, потянулся ко мне мускулистой рукой, но встретившись взглядом, вдруг смешался и отвернулся, как будто меня здесь не было.

Не успел я отойти от двери, как она вновь распахнулась и из толчеи выбрался Вадик, а вслед за ним, пища «Мальчики, подождите нас!» Маша и Таня.

— А вы что тут устроили? — почти сразу за девчонками из актового зала выскользнула завуч: — Иванов, Стеблов, Маша, Таня, немедленно вернитесь в зал. Вы что, собрались важное мероприятие нам сорвать, школу в глазах уважаемых людей опозорить? А от тебя, Белохвостикова, я вообще, этого не ожидала…

Протяжный скрип двери заставил завуча обернуться, оборвав нотацию — из дверей повалили ученики, в основном старших классов…

— Илья Николаевич?! — закричала Ирина Николаева, растерянно вертя головой в бесплодных поисках преподавателя физической культуры, который минуту назад был здесь, а теперь бесследно испарился:

— Немедленно все вернитесь в зал! Завтра всех только с родителями к занятиям допущу! На учет поставлю!

Поняв, что поддержки не будет, заведующая учебной частью начала орать на детей, выскакивающих у дверей, но те ловко уклонялись от ее рук, которыми она пыталась задержать школьников и почему-то собирались возле нас со Стебловым и, стоящими за нами, девочками.

— Нам, Ирина Николаевна, физически очень тяжело стоять на ногах в такой душной атмосфере. У меня и у ребят удушье началось. Мы на улицу пойдем и «скорую помощь» вызовем если приступ не закончится. И вообще, у нас клаустрофобия. — я махнул рукой и двинулся к выходу на улицу.

Почему-то школьники, покинувшие, вслед за нами со Стебловым, актовый зал, не спешили расходится, кучковались вокруг нас, громко и возбужденно обсуждая возможные последствия и репрессии, которые, несомненно, последуют завтра.

— Стоп! — мне надоело это слушать: — Хорош пустой базар разводить! То, что нас завтра попытаются с дерьмом смешать, это безусловно. И с дерьмом нас будут мешать не только учителя, но и…

Окружающие меня ребятишки сразу посмурнели. Если разборок с учителями давно никто не боялся, это даже, в последнее время, стало чем-то вроде спорта, настолько права и авторитет учителей и педагогов повсеместно упал ниже плинтуса, но вот столкновения с нашими новыми «товарищами», жесткими, организованными, диковатыми, казалось бы, даже в туалет не ходящих в одиночку, все опасались не на шутку.

— Что, уже обкакались? — грустно улыбнулся я: — Не ссыте, я сам боюсь…

— Саша! — Татьяна, на правах девочки, один раз ночевавшей у меня дома, сделала мне замечание, на мгновение став очень похожей на Мальвину, воспитывающую хулиганистого деревянного человечка.

— Записывайте мой телефон и отправляйте мне сообщения, я создам группу в мессенджере, и будем там координировать свои передвижения. Сегодня вряд ли что-то будет, а завтра встречаемся недалеко у школы и всей толпой идем суда. Нас тут….

Я пересчитал присутствующих и продолжил: — Двадцать два человека, самых смелых, если будем вместе и не засс… испугаемся, хрен (литературное слово такое, Таня!) нам кто-то что-то сделает.

Распробовав мою мысль, народ повеселел и расправил узкие, подростковые плечи, после чего я, взяв у Вадика его премиальный смартфон, сделал общую фотографию всех, рискнувших покинуть непонятное собрание.

Год «ч-2», территория бывшей России

Иванов Александр, школьник, страдающий раздвоением личности.

Через пятнадцать минут.

Наша «команда 22» постепенно, компаниями по два-три человека, рассасывалась со школьного двора, несколько человек взялись проводить пару девочек из параллельного с нами класса, зачем-то покинувших собрание вслед за нами. Мы с Вадиком и нашими одноклассницами вышли за территорию школы, прошли мимо жандарма, державшего один из выездов от шкоды и встали за раскидистой ранеткой. На вопросы моих, теперь, наверное, побратимов по будущим неприятностям, я ответил, что мне страсть, как хочется посмотреть, будет ли наша директор кланяться и целовать руку высокому гостю при расставании.