Я поднял бокал шампанского ровно в тот самый миг, когда по телевизору зазвучал торжественный бой курантов. Постучал вилкой по хрусталю:

— Друзья! Наливаем, мужчины ухаживают за дамами.

Началась суета, а потом снова все стихло. В эту секунду казалось, что даже гирлянды замирают в ожидании. Новый год вступал в свои права.

Бам-бааам… Бааам-бам… Ба-бам-бам…

Из телевизора неслись торжественные переливы Спасской башни — предвестники полуночи.

— У всех налито? — суетился Тоха и носился вдоль стола, с бутылкой «Советского».

— У Светы пусто! — махнул я ему. — И молчит сидит.

Но жена, сидевшая рядом, мягко прикрыла ладонью свой фужер, чтобы никто не наливал. А потом вместо шампанского плеснула туда яблочный сок из графинчика.

— За новый год же? — удивился я.

Она чуть улыбнулась. А потом взяла мою руку и положила себе на животик.

— Нас скоро будет трое, — просияла она.

Я замер. А потом… Аж подпрыгнул от радости, чуть не разлил из фужера. Обнял её, поцеловал, прижал крепко. Казалось что все, через что мы прошли — было ради этого момента.

Сбоку подскочил Гоша Индия, он как всегда все слышал, все видел, вот проныра!

— Вот это да! Вот это подарок! Значит, так… я официально буду крестный.

— В СССР не крестят, — нахмурилась Света.

— И мы не будем, а крестный папка ребенку нужен, — подмигнул Гоша. — Лёлька, то бишь.

— Конечно, Гоша, — засмеялась Света. — Даже не обсуждается.

В этот момент пошёл отсчёт. Хором, стоя, с зажженными бенгальскими огнями и громко: Десять… девять… восемь…

И вот он — новый год. Все потянули руки с шампанским, звон бокалов, поздравления, обнимания, всплески, крики:

— С Новым годом! С новым счастьем! С новый 1989-м годом!

Я только успел чокнуться с Гороховым, как тот поднял руку:

— Внимание! — прокоричал он командным голосом. — У меня особый тост.

Он достал из внутреннего кармана сложенный лист с печатью и продолжил.

— Выписка из Приказа Министерства внутренних дел СССР!

Тишина в зале наступила мгновенно.

— За образцовое исполнение служебного долга, мужество и инициативу, проявленные при расследовании особо тяжких преступлений, майору милиции Петрову Андрею Григорьевичу — досрочно присвоено звание подполковника милиции. Ура, товарищи!

— Ура! Ура!

Гром аплодисментов. Кто-то из девчат, и мама, кажется, даже прослезились. Я только мотнул головой:

— Спасибо, друзья. Без вас бы не было всего этого. Спасибо, что вы есть.

Родственники и друзья нахлынули с объятиями, а после ко мне мне подошёл Олег — тот самый мальчишка, которого когда-то я остановил… и спас. Мой друг и коллега из того времени, мой бывший убийца, а теперь снова друг. Взрослел он быстро. Черты стали мужественнее, я помнил его таким.

— Андрей, — сказал он. — Я решил точно уже. Заканчиваю специлизацию в меде. Буду судебно-медицинским экспертом. Хочу потом в вашу спец группу попасть. Поможешь?

Горохов был рядом и все слышал. Довольно крякнул.

— Молодец, сынок, — хлопнул Олега по плечу Никита Егорович. — Я вот вот-вот на пенсию. А Андрей Григорьевич — вон, уже в подполковниках. Возглавит группу. Но нам всегда не хватало толковых судмедов в штате. Будешь первым в нашей группе. Среди местных в командировках не всегда толковые спецы по линии медицины есть. Я подготовлю ходатайство потом, как время придет, о включении в состав группы единицы.

На том и порешили, а праздник продолжался.

— У меня тост! — громко объявил Быков, обнимая жену за плечи. — За страну, товарищи! За нашу — какую-никакую, а могучую! Чтобы и дальше нас уважали… и побаивались! Особенно — американцы!

— За это я выпью! — гудел Горохов.

Дзинь! Чок! Гвалт, веселье, смех. И снова налили под горячее.

— А у Андрея новость! — взял слово Гоша. — И у Светланки!

Вот болтуша, не хотел я пока, но да ладно. Самого гордость распирала поделится. Ну как тут скрыть? Ну Гоша! Пускай говорит.

Гости уставились вопросительно, Пришлось поведать о скором пополнении в семье. Тут уже шампанским не обошлось. В ход пошла тяжелая артиллерия: грузинский коньяк и «Столичная».

Мать с краю зала, утирала глаза. Отец наклонился к ней, приобнял.

— Всё, мать. Дождались. Чего ревешь?

— Это от счастья, — всхлипывала она. — Внучка будет…

— Внук, — радостно хлопнул по столу ладонью отец. — Петров!

Смех, весёлые возгласы, звон бокалов. Тосты сыпались один за другим.