— А кто будет руководить отделом? — глухо пробормотал Бобырёв, уже понимая, что проиграл.

Горохов вопросительно взглянул на меня, мол, принимай бразды, Андрей Григорьевич, но я сразу покачал головой. Мне сидеть в кабинетах сейчас нельзя, я должен быть на земле. Рыть, копать, искать. Вовсе сейчас не до административно-управленческой рутины.

— Майор Катков будет руководить, — спокойно сказал Горохов и перевел взгляд на криминалиста, а Алексей под этим взглядом немного поежился. — Будет, значит, временно исполнять обязанности начальника милиции. Вот так-то.

— Я? — тихо выдохнул Катков, но потом глаза его засияли, будто он всегда мечтал порулить отделом, а не только таскаться с фотокамерой и кримчемоданом.

— Вы серьезно? — краснел все больше и больше подполковник.

Видно, Алексей по виду показался ему не столь представительным — хотя вообще-то комплекцию Катков отрастил уважительную.

— Серьёзнее некуда, — хлопнул ладонью по столу Никита Егорович, так, что стоящая на нем пишущая машинка звякнула. — Иного варианта я не вижу. Катков у нас специалист с опытом, вдумчивый, любит анализировать, вникать. А главное — работает по совести и по закону. В общем так, Виктор Игоревич… Я сейчас с главком твоим созвонюсь, все обговорю, пусть готовят приказ о ВРИО.

Бобырёв медленно встал.

— Я… простите… Но всё же… Я — Виктор Игнатьевич. Не Игоревич…

Горохов поднял бровь.

— Да хоть Иван Абрамович. Суть же ты понял.

— Так точно…

— Свободен.

Начальник милиции махнул рукой, опустил глаза и медленно вышел. Сказать ему явно было больше нечего.

— Вот и славно, — выдохнул Горохов. — Теперь местные нам палки в колёса не воткнут. Хотя, конечно… Ну всё, товарищи, начинаем по-настоящему работать.

Я кивнул, хотя внутри остался осадочек, потому что, вроде как, давили мы на своих. Но другого выхода не было. Я ведь честно давал шанс Бобыреву включиться в расследование, но он тогда не поверил, не заинтересовался — а возможно, рыльце у него уже давно в пушку. Это я выясню, и скоро.

— Никита Егорович, — сказал я, — надо бы ещё прокуратуру местную приструнить. Санкцию на обыск Лазовских жду сутки. А у меня уже руки чешутся всё перевернуть в этом доме.

— Да хрен с ними, — ответил на это Горохов. — Сейчас сяду и сам напишу постановление на обыск. От себя. Вместо их следака. А если местный прокурор не согласует — я лично поеду к нему и задам вопрос о саботаже. Бардак у них тут. Пора наводить порядок.

И я ему верил. Потому что если и был человек, способный продавить любую стену, то это был Горохов.

Мы выехали не сразу. Оформление бумаг, получение санкции на обыск по согласованию с городским прокурором — всё это отняло время, но Горохов, как человек, привыкший работать в системе, знал, кому и как звонить, на кого надавить, чтобы не нарушая закон, сэкономить часы. Да что скрывать, некоторым способам «подкрутить правила» я и сам его научил тогда, когда наша группа только ещё складывалась.

Через час постановление на обыск, санкционированное местным прокурором, уже лежало у него в портфеле. Еще через пятнадцать минут колонна из двух УАЗов и одной «Волги» прибыла к особняку семьи Лазовских.

С собой мы взяли и хозяина дома — Леонтия Прохоровича вывели из камеры. Поначалу шёл он, не говоря ни слова, с прямой спиной, но с лицом, на котором отпечатались обида и плохо скрываемая злоба. Уже садясь в машину, хрипло бросил:

— За это вы ответите. Все до одного.

Участковый, сопровождавший его, промолчал, кивнув машинально, будто соглашаясь с тем, что он сказал. Поправил фуражку и поджал губы. В первый раз он видел, как уважаемого в городе человека ведут вот так, в наручниках.

Мы подъехали к дому целой процессией. Вошли, ведя впереди Лазовского-старшего, наручники с него уже сняли.

Анна Васильевна, хозяйка, бросилась на шею к мужу, лишь только мы вошли.

— Леонтий, что происходит? Где Гришенька?

Её глаза были опухшими от слёз, лицо — серым, в руках она мяла платок, как ребёнок, попавший в кабинет к строгому учителю. Мне даже на миг стало ее жалко, ведь женщина ни в чем не виновата, но таков порядок, а Гришенька ее — скорее всего, безжалостный убийца.

— Все нормально, — Лазовский сухо оторовал от себя жену. — Не разводи слякоть. Не давай им повод торжествовать…

— А мы и не торжествуем, — заявил Горохов. — Все в рамках закона, товарищи. Вот, распишитесь, что принимаете участие в обыске вашего жилища.

Следователь, не теряя времени, дал расписаться хозяевам, а затем разложил на столе в гостиной бланки и чётко начал диктовать самому себе, записывая и озвучивая текст:

— Протокол обыска в жилом помещении, расположенном по адресу: улица Октябрьская, дом номер восемь. Обыск проводится на основании санкции прокурора города, в присутствии понятых, с участием гражданина Лазовского Леонтия Прохоровича, хозяина дома.