— Бобырев мертв, — ответил я. — И все же… Если ты не верил в россказни отца, в его идеи, разве обязательно было убивать? Зачем?

Он замолчал, а потом пробормотал:

— Я же сказал, ты не поймёшь. После убийства у меня внутри… будто что-то насыщается. Жажда уходит. На время. Но потом опять, все снова. Я не могу по-другому… Или это буду не я. Только дурачок.

— А за что же ты убил свою семью? — спросил я. — Они же были с тобой до самого конца. Помогали. Прикрывали. Ради тебя всё.

Мне не жалко было Лазовских, но я должен был понять логику кровавого убийцы. Если она есть у него.

Гриша не отвёл взгляд:

— Когда хищника загоняют в угол, он делает всё, чтобы выжить. Они стали обузой.

— Почему?

Вчетвером не спрячешься. Не уедешь. Не растворишься. Один бы я затерялся… потом ушёл бы. А так — привлекаем внимание. Я просил их отпустить меня… просто отпустить… И они могли бы. Но…

Он опустил голову, сглотнул, будто совесть таки пробила его, а потом продолжил:

— Отец не захотел. Сказал, что не даст мне дозу. Они хотели этим меня удержать. Хотели всегда знать, где я и что делаю. Они уже боялись, что я уйду. Поэтому я убил их и забрал ампулы.

Его рука медленно потянулась к нагрудному карману. Я насторожился, всматриваясь в окровавленную рубаху. Нет, оружия там не спрячешь, но все равно надо быть начеку. Я снова чуть приподнял пистолет.

Гриша достал из кармана тусклую стеклянную ампулу, с треснутыми стенками. Покосился на меня и спешно раздавил её в ладони. Жидкость потекла меж пальцев. Он жадно смазал ими раны, хоть и морщился от боли, но терпел и не издал ни звука, стиснув челюсти.

Жидкость зашипела, как на горячей сковородке. Мгновение — и мне показалось, что кожа Лазовского, в ранах, ссадинах и пыли, начала срастаться, как в какой-нибудь фантастике.

«Показалось», — повторил я про себя. «Этого не может быть. Не должно быть».

— Ты надеешься воскреснуть? — хмыкнул я, не показывая тревоги.

Гриша посмотрел на меня с перекошенным лицом:

— Я хочу тебя убить… — прохрипел он. — И вырезать ещё одно сердце.

Он улыбнулся — и в этом оскале была бешеная, остервенелая воля к последнему прыжку.

Я медленно навёл на него ствол, а Лазовский еле слышно пробормотал:

— Твоё… хороший трофей. Лучший…

Лицо его снова неуловимо менялось, будто кто-то лепил его прямо сейчас.

— Не выйдет. Сердце моё останется со мной, — ухмыльнулся я, — а ты идёшь… на хер… в ад.

— Бах!

Я выстрелил, не дрогнув. Будто каждый день казнил упырей.

Пуля ударила точно в лоб, прямо между бровей. Гриша на мгновение замер — но никакой «Гранит» не мог помочь ему стать бессмертным. Улыбка, та самая, звериная — осталась на его лице. Только теперь она не жила, не двигалась, а застыла, как маска. А через мгновение он завалился набок, в лужу собственной крови.

— Сдохни, чудовище, — выдохнул я, опуская руку с пистолетом.

Убрал пустое оружие в кобуру, не сводя взгляда с Гриши. Ждал. Я всё-таки, против собственного разума, ждал, что он шевельнётся, дёрнется, снова встанет, как тогда — с простреленной грудью. Но нет. Он был мёртв. Мертвее не бывает.

Моя пуля вынесла ему мозг, но что-то там нарушилось ещё раньше. Нет, не тогда, когда он родился дурачком. А когда осознал и принял в себе зверя.

И всё вокруг стало вдруг очень… тихим. Только неясный гул генератора слышался в недрах черных коридоров.

Только сердце моё стучало в груди, будто пыталось пробиться наружу. Будто хотело сказать — жив, жив…

Я сделал шаг вперёд. И ещё один. Нагнулся. Одним жестом закрыл Грише глаза, чтобы он не таращился на меня.

— Конец, — сказал я. — Для тебя и для всей твоей безумной семейки. Всё. Финита.

Я направился к выходу.

Друзья! Приближается финал книги и серии в целом. Цикл КУРСАНТ подходит к завершению. Пишите в комментариях, чем бы вы хотели, чтобы завершилась серия. Какой финал вам по душе. СПАСИБО!

31 декабря 1988 года, г. Новоульяновск.

Вечер. Зал ресторана Гоши, надёжно укрытый от посторонних глаз плотными шторами и его личной охраной у входа, сиял огнями гирлянд, звенел хрусталём бокалов, переливался смехом, тёплыми голосами, запахом праздника. Всё здесь дышало ожиданием чуда. Сегодня заведение было закрыто на спецобслуживание — Гоша Индия, неформальный хозяин и мой давний, проверенный годами друг, лично следил, чтобы на каждом столе было по-домашнему щедро, по-настоящему вкусно. Закуски обновлялись, горячее подавалось вовремя, бутылки не успевали нагреться.