– А я не спешу никуда, – ухмыльнулся он. – Буду ждать голубоглазую пчёлку в кафе. Не опаздывай, – чмокнул в нос и отпустил.

Не оглядываясь, припустила к домику. Свернув на тропинку, всё же обернулась. Фрол, опираясь на руль, восседал на снегоходе и смотрел в мою сторону.

Сняв перчатку, коснулась припухшие губ. Мне казалось, я всё ещё ощущала его невероятно притягательный вкус и едва различимый запах парфюма.

Божечки!

А ощущения от его поцелуя?! Я оба раза теряла голову. И кто знает, что бы могла позволить ему, будь мы не на улице.

В доме во всех окнах горел свет. А телефон в кармане, не переставая, вибрировал.

– Мам, ну ты где сегодня пропадаешь весь день? – округлила глаза Катя, когда я переступила порог.

– На снегоходе каталась, – блаженно улыбаясь, стащила с плеч пуховик.

– Привет, красотка! – из комнаты на первом этаже выглянул Николай. Из-за его плеча Ксюша махала мне рукой.

– Привет, – ответила я им и спустившейся со второго этажа сонной Марике.

– Ого! Как тебе идёт румянец и блеск в глазах, – хохотнула она. – Это Фрол тебя управлять снегоходом учил?

Я, пряча улыбку, отвернулась, снимая шапку и угги.

– Чего Кате не отвечала? Она тут переполох устроила, меня разбудила: “Где мама? Что случилось?” – не удержалась от наезда Марика.

– Ну, на ходу же трясёт, держаться надо было, – пояснила я. – А потом уже не стала звонить, сама прибежала, вот! – переобувшись в шлёпанцы, виновато развела руками. – Доченька моя, – подошла, обняла, чмокнула в макушку. Вдохнула запах лака и дыма. – Понимаешь теперь, как я переживаю, когда ты трубку не берёшь, а потом забываешь перезвонить? – принюхалась, пытаясь понять, чем от неё пахнет. – Катя, а ты, случаем, не курила? Чем пахнет от тебя?!

– Не-е, мам, – округлив глаза, понюхала своё плечо. – Это папа.

– Папа?! – мои брови устремились вверх. – Он что, курит?

– Вообще – нет. Но я пришла к нему – накурено. И бутылка из-под виски пустая стоит… И вообще, мам, – Катя, надув губы, смотрела с укором, – сегодня же Новый год.

– И что? – не поняла я.

– Все обиды положено оставлять в прошлом году, – посмотрела на меня выразительно, щуря такие же синие, как у отца, глаза.

– А я и не обижаюсь ни на кого, – хмыкнула я и, закинув за голову руки, беззаботно потянулась.

– Тогда зачем отцу нервы треплешь? – Катя смотрела сердито.

Я села напротив неё и, уперев локти в стол, облокотилась подбородком в ладони.

– Какая же ты, Катюша, красивая выросла! – залюбовалась, разглядывая светлые, как лён, локоны, нежные линии скул, пухлые губы и глаза, словно васильки в поле…

– Мам, ты с темы-то не спрыгивай, – нахмурилась дочь.

– Я сижу, видишь? Не прыгаю, – усмехнулась. – Включи чайник, доченька, налей маме чайку. В сказках, помнишь? Надо сначала накормить, напоить, спать уложить, а потом и расспрашивать…

– Тц, – посмотрев в потолок, вздохнула она, но вытащила сложенные под зад ноги, опуская их на пол. Не глядя нащупала шлёпанцы и встала. – Тебе заварить, или с пакетиком попьёшь?

– Заварить! – из комнаты Николая вышла Марика и уселась рядом со мной. – Когда ещё я из рук крестницы чаю попью, – подмигнула мне, играя ямочкой на щеке.

Марика даже после сна продолжала витать где-то. Видимо, ночь с Вольфом была особенной. Даже когда влюблялась, она не всегда пребывала в такой нирване.

– Вольф приедет на базу встречать Новый год? – спросила у неё тихо.

– Куда он денется, – ухмыльнулась подруга. – А ты? – прибавила звук музыкального клипа на плазме, заметив, что Катя прислушивается. – Неужто Фрола заарканила?

Марика явно ждала подробностей. Но я не готова была делиться сокровенным, даже с ней. Тем более, пока ничего конкретного между нами и не было. Нечто неуловимое, похожее на ощущение весны, витало между нами. И эту искру хотелось спрятать подальше, чтобы не спугнуть ненароком.

– Что вы там шепчетесь?! – возмутилась Катя. – Разве не знаете, где больше двух, говорят вслух?

– Да-да, Катюш, – Марика убавила звук в телевизоре. – Николай! Ксюша! Вы-то, чай, будете? – сделав из ладоней рупор, прокричала в сторону запертой в комнату двери.

– Идём! – сладкая парочка материализовалась в холле.

– Вот, Ксюша сама делает выпечку, – прокомментировал Коля действия подруги. А та, раскрыв коробу, положила её на стол.

– Это маффины. С черникой. Угощайтесь! – улыбнулась, но не нам, а Коле.