Её спутник посмотрел ей в лицо, а потом указал на море.

— Туда. Со мной.

— Э… Это безопасно?

Нилия не подумала сразу, что этим вопросом могла нанести Гараиму оскорбление. Но он не обиделся, а наоборот, расправил спину и словно стал ещё крупнее.

— Со мной, — с нажимом произнёс он.

Деваться некуда. Нилия пошла за ним на деревянную пристань. Гараим спустился в лодку и подал руку девушке. Она опасливо смотрела на лодку, которая шаталась на воде. Тогда её жених сгреб Нилию в охапку и поставил рядом с собой. Он жестом указал ей сесть, а сам взялся за вёсла.

Темно-серое северное небо низко нависало над головой Нилии. В сумерках тучи казались обрывками старых тряпок. Гараим выплыл из портового залива и стал грести к западу. Вдали на море показалось бело-голубое сияние, словно лунная дорожка растеклась и растворилась в воде Вежур. Нилия стала искать на небе луну — но она была плотно закрыта тучами. Она встревоженно посмотрела на Гараима. Тот только спокойно усмехнулся, продолжая грести как раз к этому сиянию.

В воде стали появляться искрящиеся всполохи. Уже весь горизонт северного моря сиял голубоватым светом. Гараим мощными движениями вёсел приближал лодку к сиянию. Нилия куталась в шкуру и оглядывалась вокруг в поисках источника света. Наконец от воды стало так светло, что Гараим потушил фонарь. Он протянул руку Нилии. Девушка опасливо встала рядом в шаткой лодке. Северянин заглянул ей в лицо, улыбнулся, а потом величаво повел рукой вокруг, указывая на Вежур. Она посмотрела на воду. Дно было в десятке метров от лодки. И там, на дне, светились бело-голубым светом причудливые подводные растения, образуя сияющий кружевной узор. Нилия взглянула с высоты своего роста на воду прямо возле лодки. Действительно, казалось, словно она качалась на причудливых ажурных неводах, сплетённых из чистого голубого света и раскинутых по морю. Нилия воскликнула от восхищения и удивления. Вот почему покровительница моряков в Зимбреге изображена в голубых кружевах, а не в мехах, как остальные боги-обереги.

Она посмотрела на Гараима. В глазах северянина отражались голубые всполохи его холодного Кружевного моря. Такой была романтика по представлению его сурового народа.

— Невеста, — произнес он на неуклюжем кронградском и придержал девушку в шаткой лодке. Её очаровало прекрасное сияние моря на угрюмом ветреном севере. Он поправил шерстолапью шкуру Нилии и оставил руки на её плечах. Нилия улыбнулась и зарылась лицом в шубу у него на груди, пряча улыбку. Сейчас было не время для всяких грубостей в ответ.

Дорогой читатель!

Мы с вами в этой главе внезапно отправились в страну Генсландию и её столицу — холодный Зимбрег. И у меня есть новая подборка, где мы можем полюбоваться северными фьордами новой локации.

С уважением, ваш автор

Марина Удальцова.

В голове Ниова всего на секунду пронеслась надежда, что теперь ему были положены более приличные условия, чем тюремные. Как бы не так! Женщина вначале долго стояла, нахмурив лоб, словно то ли вспоминала о чём-то, то ли просто размышляла. А потом резко развернулась и ушла, по пути перекинувшись парой слов со своими людьми. В результате всего этого уже спустя несколько минут после разоблачения Ниов вместе с остальными сидел на сыром полу и догрызал ошмётки с обеденного стола лесных господ.

Авит придвинулся к нему вплотную и тихо, так, чтоб никто не слышал, сказал:

— Не говори, что ты ничего не помнишь. Не говори про Леду.

Ниов поднял на него глаза. Рот был набит едой, и он ничего не ответил. И так ведь было ясно, что лишнего лучше не болтать.

Наружная решетчатая дверь скрипуче всхлипнула, и в полумраке показались трое. Ниов оглянулся и узнал в одном из пришедших женский силуэт. Он отшвырнул остатки убогой еды и встал, стараясь придать своей позе решительность, а лицу — надменность. Гордая осанка не особо удалась: нога разве что не орала от боли.

— Эргон! Так зачем ты назвался чужим именем?

Ниов молча смотрел в глаза лесной атаманше, а сам думал: «На! Смотри на меня и на то, что от меня осталось!» Ему нечего было ответить. В конце концов, он её даже не помнил. Но он был убеждён, что если уж он когда-то и был вместе с этой женщиной и делил с ней постель и жизнь, то жизнь эта была очень неспокойной и полной бурных омутов. Про себя он горько усменулся, когда ему пришло в голову, что, может, и не всё там приятно было бы вспоминать, в той его прошлой жизни.

Молчание затянулось, и стало таким плотным и вязким, словно растеклось по воздуху. Тогда вмешался Авит. Он подошел к ней вплотную, насколько это позволяла разделяющая их решётка, и гневно воскликнул:

— Знала бы твоя сестра, что ты промышляешь работорговлей!

— А откуда ты знаешь мою сестру, мальчишка?

Ниов вмешался, чтобы Авит вдруг не наболтал лишнего.

— Ты обещала меня выпустить. Так давай, освобождай.

Она запрокинула голову и бесстыже засмеялась.