Когда она потянулась к нему за поцелуем, он ответил — лишь на мгновение, прежде чем легко шлёпнуть её по ягодице.

— Нет, виния. Другие губы.

Она ахнула от его вульгарности, прежде чем наконец выпрямиться. Опираясь руками на изголовье для равновесия, она опустилась на колени по обе стороны от его головы.

Хакон обхватил её бёдра руками, притягивая к себе. В его груди прорычал голодный рык, когда её аромат ударил в ноздри. Он ещё даже не начал, а уже чувствовал её тепло на своих губах.

Ухмыляясь, он поймал её взгляд, наслаждаясь тем, как она дрожит от нетерпения. Её волосы рассыпались по лицу, пока она не сводила с него глаз.

Он начал с медленного движения языка, проведя им от ее входа до клитора

Эйслинн дернулась, почти потеряв равновесие, но его руки крепко удерживали её. Он замурлыкал, когда губы сомкнулись вокруг её клитора, и её тело отозвалось судорогой, но Хакон удержал, заставляя ее принять все, что он был готов ей дать.

Хакон пировал.

Его рот двигался с голодной страстью, вбирая её в себя, лаская, пробуя, исследуя. Он чередовал посасывание с лёгкими прикусываниями, пока её вкус не заполнил его целиком. В нем было что-то дикое и первозданное — как весенний ливень, как влажная земля и раскат грома вдалеке. Он утопал в ней, его язык скользил, кружил и погружался внутрь, чтобы пить из самого источника.

Ее тело содрогалось, а руки тряслись от усилий удержаться на ногах, но Хакон не сдавался. Он ласкал ее влагалище, его голод нарастал с каждым движением языка. Его член скользил по животу, яички пульсировали от желания, но он был слишком очарован, чтобы остановиться.

Она сжала в кулаке его волосы и потянула, побуждая его двигаться дальше. Он громко замурлыкал от удовольствия, поощряя этим звуком и прижимаясь к ее клитору.

Наслаждайся. Возьми то, что твоё по праву.

— Хакон… — выдохнула она срывающимся голосом.

Ее спина выгнулась дугой, великолепные волосы были отброшены назад, когда она кончала. Сухожилия на ее шее резко напряглись, рот широко раскрылся в беззвучном крике. Бедра двигались на его лице, покрывая его соками, поглощая каждую крупицу удовольствия, и это было восхитительно.

Он поддерживал ее за талию, чувствуя, как дрожат и сокращаются ее мышцы, когда она достигала своего пика. Судьба, ничто не сравнится с этим. Ни слава, ни богатство. Он мог бы провести так все свои дни и быть счастливейшим человеком, который когда-либо жил.

Он ощутил последний всплеск ее оргазма, когда его язык проник внутрь нее.

Ее рука соскользнула со спинки кровати, и она упала на его грудь.

Хакон поднял ее и положил на кровать. Зрелище, которое она представляла, было настоящим праздником, и он долго наслаждался им, просто пожирая ее взглядом и проводя руками вверх и вниз по ее трепещущему телу.

Эйслинн наблюдала за ним с легкой улыбкой на губах, перебирая пальцами его волосы, пока он покрывал поцелуями ее тело. Она приняла его в колыбель своего тела, раздвинула бедра и потянулась, чтобы взять его лицо в ладони и притянуть к себе для долгого, одурманивающего поцелуя. Такой поцелуй заставлял мужчину забыть свое имя и все клятвы чести.

Когда их языки переплелись, Хакон поймал одну из ее рук и завел ей за голову. Он взял ее за другую руку и сжал ее пальцы в своей. Оторвавшись от ее поцелуя, он не сводил с нее взгляда, обхватывая ее ногу своим бедром.

— Ты погубила меня, виния… — сказал он, дразня головкой члена ее вход.

Эйслинн застонала и выгнулась, открывая себя ему — без остатка.

Он с легкостью проскользнул сквозь ее влажную плоть и вошел внутрь. Проникать в нее было все равно что возвращаться домой, горячая хватка ее тела была такой восхитительной, что граничила с болью. Прошло слишком много времени с тех пор, как у него была его пара, и пот градом катился у него по спине от усилий, которые он прилагал, чтобы не ворваться в нее и бездумно овладеть.

Его самообладание висело на волоске, когда он начал двигаться, вид ее, распростертой под ним, руки над головой, груди, покачивающиеся в такт, розовая киска, широко раздвинутая вокруг него, почти лишил его сил.

Что подействовало, так это то, как она посмотрела на него: взгляд стал нежным и страстным, улыбка дразнила ее мягкие губы. Он хотел целовать ее везде каждый день на глазах у всех. Он хотел, чтобы все знали, что она принадлежит ему и что он здесь. Он хотел, чтобы между ними не было ни секретов, ни расстояний, ни препятствий. Он хотел, чтобы она принадлежала ему с такой дикостью, что у него перехватывало дыхание.

Ничто не могло встать у него на пути.

Эта блестящая, восхитительная женщина принадлежала бы ему во всех отношениях.

— Убеги со мной, — выдохнул он. Эти слова вырвались сами, как дыхание. Без страха. Без сожаления.

Выбери меня.

Эти губы приоткрылись, и ее влагалище так идеально сжалось вокруг него. Хакон зарычал, не в силах больше этого выносить.

Он навалился на нее, завладевая ее ртом, в то время как его бедра вдавливали ее в кровать. Ее соски прижались к его груди, упираясь твердыми кончиками в его упругую кожу. Ее бедра изогнулись навстречу хасу, ненасытному местечку, которому недоставало ритма или изящества. Они вместе стремились к наслаждению, отчаянно и дико.