По спине Хакона пробежал холодок, и он взорвался.

Он излился в свою пару, выплеснул все свои надежды, страхи и желание. Она извивалась под ним, встречая каждое его движение, вытягивая из него все и требуя большего.

Он давал это. Он всегда будет отдавать ей все.

Тела задрожали, напряжение спало, и он растворился в обжигающем удовольствии.

Брачная связь между ними запела, словно второй удар сердца.

Хакон задохнулся, обмякнув в объятиях своей пары, и его тело расслабилось. Он старался не давить на нее всем весом, но ощущение ее тела под собой, все еще дрожащего от толчков, было слишком чудесным.

Он пробормотал ее имя, запечатлев на ее шее нежный поцелуй.

Она провела рукой по его волосам и приблизила лицо к его уху.

— Я не могу, — прошептала она.

29

?

Хакон проснулся с ноющей болью в сердце. Приоткрыв один глаз, он прищурился от яркого утреннего света, льющегося в спальню через высокие арочные окна.

Кровать была самой удобной, на которой он когда-либо спал, а ткани — нежнее, чем любые, что он прежде ощущал.

Но всё его внимание принадлежало спящей фигуре его суженой рядом. Она лежала спиной к его груди, дыша ровно, с безмятежным лицом — ни одна из её бесчисленных тревог не оставила следа на её чертах. Хакон не удержался и провёл пальцем по её щеке, откинул прядь волос за ухо, чтобы видеть её без помех.

Он и раньше просыпался с нею в объятиях, но всегда в сумраке предрассветных сумерек. А сейчас они лежали здесь — в её спальне, на её кровати, купаясь в солнечных лучах — и от этого его глупое сердце начинало мечтать.

Так должно быть всегда.

Они не должны расставаться даже ночью.

И все же…

Не могу, сказала она. Не могу.

Она не могла бежать с ним. Или не хотела.

Боль от этого отказа все еще жгла его, даже когда он прижался к ее телу, вдыхая сладкий аромат ее волос.

Он и не ожидал всерьез, что она согласится — все, что он знал о ней, говорило, что она будет стоять до конца. Но услышать это вслух все равно было горько. В прежние времена, когда орк уводил выбранную добычу в горы, дело не всегда решалось по согласию — именно поэтому традиция и ушла в прошлое.

Хакон боялся, что его история закончится так же. Если Эйслинн не пойдет с ним добровольно… осмелится ли он взять ее силой?

За ними устроят погоню. Сам капитан Аодан встанет на их след. Эйслинн может сопротивляться, попытается сбежать. Вождь Кеннум из Калдебрака наверняка откажется пустить его обратно с пленницей-человеком, да еще знатного рода. Сигиль точно набьет ему морду.

Он понимал всё это — и всё же… если дело дойдёт до угрозы её жизни, он не будет колебаться. Ради неё.

Хакон закрыл глаза и отбросил эти мысли. Положение ещё не стало настолько отчаянным, и он без колебаний свернул бы шею Баярду, прежде чем увести Эйслинн. Какой бы вариант ни оказался для неё лучше, Хакон был полон решимости довести дело до конца.

Ленивое утреннее солнце снова погружало его в дремоту. Тело было расслаблено после ночи любви, а мысли вполне удовлетворялись планами, как лучше отделить голову Баярда от плеч. Большой палец медленно водил круги по ребрам Эйслинн, а пальцы перебирали кончики ее волос.

В этой комнате было так легко предаваться иллюзиям. Даже после её отказа, лежа рядом с ней, он наполнял сердце мечтами о том, что могло бы быть.

Погружённый в грёзы, он не услышал, как открылась дверь в покои.

Зато услышал испуганный вскрик Фиа и её поспешную попытку прикрыть рот рукой.

Эйслинн резко поднялась, и Хакон мгновенно прикрыл её своим телом.

Все замерли, уставившись друг на друга в напряжённом ожидании…

Дверь распахнулась чуть шире, и из-за неё окликнул один из охранников:

— Всё в порядке?

— Да, — быстро ответила Фиа. — Просто паук.

Стражник усмехнулся и снова закрыл дверь.

Когда Фиа повернулась к кровати, она бросила на Хакона сердитый взгляд — на что он ответил тем же, хотя уши его пылали. Решительно подойдя к ложу, она уперла руки в бока и смерила их обоих презрительным взглядом сверху вниз.

— Ну конечно, вы не смогли удержаться друг от друга, — фыркнула она, бросая обвинение и Эйслинн, и Хакону.

В груди Хакона прокатилось низкое ворчание — ему не нравилось, что его отчитывают, особенно за попытку быть рядом с Эйслинн.