Когда народ стал пить, я отступил назад.

— Ты как, Саныч? — чуть оттянул меня в сторону Иваныч. — Держишься?

— Держусь, Иваныч.

— Ты не наломаешь дров? Не угробишь себя?

— Как это ни странно, я крепко цепляюсь за жизнь.

— Ладно, твоя поездка на море имеет много причин, — многозначительно сказал Иваныч, — дай народу всё переварить, а через неделю-другую проявятся первые желающие. На днях будут первые списки. Потом кто-то откажется или решится. Короче, видно будет.

— А лично ты?

— Моя семья на море едет. Быть может, это будет самая трудная поездка к морю, но я в деле.

Он хлопнул меня по плечу.

С бутылкой в рюкзаке я проскользнул в Зал Искателя и переоделся в комбез для рейда.

Взял всё необходимое и уверенно прошёл шлюз, буркнув дежурному, которому в порядке исключения позволили на рабочем месте выпить двести грамм самогона, что пошёл проверять свой вездеход.

Чтобы доехать до Дома Сектантов мне потребовалось пять с половиной часов, то есть очень мало. Правда и двигал я туда напрямую. Там теперь был Кипп, который в праздновании Нового года участия не принимал. Когда я вызвал его по рации, он ответил недовольным голосом, что собирался спать.

…

На месте раскопа, то есть места, откуда можно попасть вниз, было сооружено нагромождение листов металла, криво-косо покрашенного в белый цвет, стянутых саморезами и снабжённых пластиковой балконной дверью.

— Открывай, сова, медведь пришёл! — я постучался в двери и Кипп действительно открыл.

— Давай выпьем за Новый год!

— Я не особенный любитель алкоголя, — неопределённо ответил он.

Кипп был одет в белый балахон с нарисованным на всю грудь Иисусом, который возносился к небесам в ядовито-оранжевых лучах солнца. Ежу понятно, это местный трофей.

— Ладно, отставим пока шампанское, только его надо положить в сухое прохладное место.

— Сейчас любое место сухое и прохладное.

— Надо, чтобы не минус, а то замёрзнет, лопнет.

— Тогда на кухню.

Это была всё та же кухня, где я когда-то спал, пока болел и приходил в себя после бешеных скачек. Но Кипп всё менял под себя. Тут была современная встроенная кухня, которой раньше не было, собранная его руками — столешница, раковина, плита, объединённая с печкой.

Утеплитель не виден, но помещение тёплое. Есть вытяжка, бойлер и душевая кабинка в углу. Широкий диван, стол, два телевизора и висящее на стене радио. Все максимально удобно, красиво и при этом аскетично.

— Ты задался целью выживать в комфорте? — спросил я в некотором удивлении.

— У меня была возможность сделать всё хорошо, так, как я считаю нужным. Инструменты, материалы. Мне будет жаль превратить это всё в общежитие, даже на пару дней.

— Ты не гони лошадей, может и не придётся. Дом Сектантов не на берегу реки. В идеале выставить технику на готовность, погрузить людьми и тронутся и всё в одном месте.

— Проложить дорогу к реке?

— Не то. Давай попьём чай или шампанское и поищем место, более подводящее под стартовый лагерь.

— Я только «за».

— Поэтому тебя и хочу задействовать. А ещё, потому что ты ранним утром первого января трезвый и ничем не занят.

— Первое января просто цифра, отметка полёта планеты вокруг своей орбиты.

— Ой, не нуди, Кипп. Даже я такой херни не несу.

— Странник, ты и сам трезвый и грустный.

— Я не грустный, а серьёзный. Так что, будет чай?

— Кофе. У меня много кофе в зёрнах. Сейчас сварю.

Он включил на одном из телевизоров ролик Бэдкамедиана, где тот матерился по поводу фильма «Полицейский с Рублёвки». Это было по-своему мило, что люди переживали из-за подобной херни.

Видимо, что есть, то Кипп и смотрит.

— А Проводник к тебе наведывался? Это границы его ореола обитания?

— Нет, вероятно, мы с моими дохлыми сектантами севернее. А что?

— Думаю, встретим мы его или нет. Ладно, давай пить кофе. А потом поищем.

— Другое место под базу? Я поддерживаю.

— Это радует, — я развернул планшет с навигатором. — Вот наша безымянная река. И вот этот сектор в десяти километрах отсюда лучший с точки зрения логистики для оборудования стартового лагеря. Надо прошерстить этот бережочек.

— Сейчас, первого января?

— Нет, блин, завтра.

— Странный ты, Странник.

— Это не ответ.

Он достал механическую кофемолку, с неторопливостью буддистского монаха насыпал зёрна из жестяного коробка, перемолол, достал турку, насыпал туда тёмно-бурый порошок, поставил на металлическую поверхность каменной печи.

— Нет проблем, давай покатаемся.

— Вот и ладненько.

Достаточно бодро испив этот самый кофе, причём я пил, а всё больше Кипп одевался, мы вышли на поверхность и полезли в мой вездеход.