Шрифт:
— А что, если… — начал я медленно, когда меня посетила настолько безумная идея, что она могла сработать только в мире, где большинство людей превратились в зомби. — Если не тащить Макса, а… транспортировать?
— На чем? — нахмурился Сергеич, его единственный видимый глаз сузился. — Тачки здесь нет.
— Пойдем покажу. — Я приобнял Сергеича и повел в маяк, чувствуя, как в голове оформляется план, до того отвратительный, что должен был сработать.
Эдрик, который ничего не понимал, а спрашивать стеснялся, проводил нас вопросительным взглядом. На его смуглом лице отразилось беспокойство. Крош тем временем взобрался Максу на грудь и свернулся там клубком, словно крошечный пушистый охранник.
Я завел Сергеича в здание.
— На нем. — Я кивнул на одного из дохлых зомби, которого Секатор Волошина каким-то чудом оставил почти целым. — Вот на этом.
Сергеич уставился на меня как на психа:
— Ты че, сбрендил? На трупе?
— Слушай внимательно. — Я понизил голос. — Сделаем из здоровенного бездушного сани. Уложим Макса сверху и потащим. А если нападут, спрячем его под зомбяка.
— Мерзость какая, — пробормотал Сергеич, но я видел, что идея ему понравилась.
— Это не просто санки, — продолжил я. — Это маскировка. Вдруг на патруль Папаши нарвемся? Мы-то уйдем, а Макс? А так спрячем, и кто будет искать живого под мертвым?
— Двойная маскировка, мать ее ети! — Сергеич ударил кулаком по ладони. — Зомби отпугивает эта вонь. Двери-то нет, думал, сожрут нас. Они ночью вокруг бродили, но так и не зашли.
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но спорить я не стал. Проверим опытным путем.
— Фу! Капре! — скривился Эдрик, когда я перевел ему суть плана. Он отступил на шаг, но в его взгляде читалось понимание необходимости.
— Фу-фу, а жить хочется, — передразнил я его, вытаскивая тесак. — Не бойся, они не кусаются. Уже точно. Давай помогай!
Мы выбрали самого огромного бездушного — мужика, похожего на борца сумо, с необъятным торсом и плотной жировой подушкой, идеальной для наших целей. Обрубили ему руки и ноги, чтобы не мешались, превратив в подобие снежного тюбинга из кошмарного сна. Сергеич сдержанно матерился, Эдрик отворачивался, но работал. Мы положили Макса сверху и крепко привязали к импровизированным саням обрывками одежды.
Я отпил воды и посмотрел на Макса. Регенерация работала, но слишком медленно — всего 40,41% активности.
— Опять помирать собрался, — сказал я ему, хотя он все еще не приходил в сознание. — Но ты не помер, Максим.
— Так что «Да и хер с ним» говорить не будем, — сказал Сергеич и задумался — наверное, сочинял частушку. А потом вдруг спросил: — У тебя бывало такое, что и жрать страшно хочется, и тошнит?
Мы потащили эти жуткие сани за импровизированные ручки по песчаному склону. Я и Сергеич шли впереди, Эдрик — сзади, поддерживая голову Макса, чтобы та не тряслась на кочках. Тащить было тяжело и омерзительно, но эффект превзошел все ожидания — даже встречные бездушные, которых мы заметили у кромки леса, обходили нашу компанию стороной, чуя смрад своего разлагающегося собрата.
— Куда теперь? — спросил Сергеич, когда мы отошли на приличное расстояние. Он тяжело дышал, но не жаловался.
Я задумался, просчитывая варианты. В отель «Калигайахан» с таким грузом засветло не попасть, да и встречать нас там будут не фанфарами. К лагерю Папаши тоже нельзя приближаться — разорвут на части сразу, как увидят контейнер.
И тут меня осенило. Я вспомнил то место, которое мы с Эдриком проезжали по пути сюда.
— Кажется, я кое-что придумал! — Лицо мое расплылось в улыбке.
— И что же? — спросил Сергеич, вытирая пот со лба. — Только давай без извращений. У меня и так мозг не варит.
— Это лучше показывать, но сначала нужно уйти с дороги подальше в джунгли, — объяснил я, направив палец на зеленую стену тропического леса. — Там Волошин нас искать не будет.
Сергеич скептически покачал головой, но спорить не стал. Мы потащились через заросли, продираясь сквозь цепкие лианы и густой подлесок, пока не нашли небольшую прогалину, скрытую от посторонних глаз. Листья хлестали по лицу, как мокрые полотенца в бане, а запах гниющей растительности забивал ноздри.
— Здесь, — скомандовал я, опуская нашу драгоценную ношу — сибирский тюбинг из тела мертвеца.
Мы отвязали Макса от импровизированных саней, и я вложил в его безвольную руку свой тесак. Хотелось бы верить, что внутри своего бессознательного кокона он нас слышит.
— Ты чего? — нахмурился Сергеич.
— А вдруг очнется и захочет отбиваться? — пожал я плечами. — Если вокруг зомби, а у него только зубы?
Сергеич покосился на Макса, потом на тесак, и вдруг его осенило. Я почти увидел, как в глазах электрика загорелась лампочка идеи — тусклая, ватт на сорок, но все же.