Волошин сплюнул, поморщился и ответил на мой мысленный вопрос:

— Только зря «Секатор» на откат посадил, нет тут никого, бля.

— Ну а я че говорил? — в голосе подчиненного читалось торжество.

— Валим отсюда, от вони скоро блевать начну.

Его голос донесся уже из-за двери:

— Так что идем в «Эвелин», проверим там и прокачаемся заодно.

— Там кадавры слабые, — возразил кто-то, но командир группы его не услышал, а может, просто не захотел.

— Что расселись? Ходу! Живо!

Шаги стихли вдали, но я все равно не решался пошевелиться. Вдруг кто-то остался? Вдруг это ловушка? От страха все тело покрылось липким потом. Уж лучше лежать в разлагающейся плоти, чем быть разрезанным пополам невидимым оружием Волошина.

Еще и друзья молчат. Почему? Мертвы, или Сергеич просто осторожничает, как и я?

Время тянулось, и тянулось, и тянулось, и я все больше уверялся, Сергеич не подавал признаков жизни, и я все больше убеждался, что с ним все кончено. А значит, когда я вылезу из-под трупов, найду его разрезанное тело, что тоже не добавляло желания действовать.

Только когда прошло минут пять тишины, я осторожно отодвинул тело зомби, чтобы поступал кислород, провел по лицу, желая стереть гниль, но лишь размазал ее. Я весь был в разлагающейся плоти.

Крош вылез из-за пазухи, спрыгнул с меня и рванул на улицу.

Только теперь я увидел во всей красе последствия удара Волошина, все тела зомби были разрезаны с хирургической точностью.

— Сергеич? Эдрик? Живы? — прошептал я. — А ю окей?

Рядом заворочался электрик. Его лицо, и без того напоминавшее подсохшую котлету, сейчас было щедро покрыто гнилыми ошметками плоти. Но это были мелочи в сравнении с тем, чего он избежал: его шевелюра на макушке была под корень срезана «Секатором». Грубо говоря, он стал очень похож на своего тезку. Сантиметром ниже — получилась бы трепанация черепа, и хоть мозги вынимай.

Осталось выяснить, цел ли Макс.

— Давай откопаем стюардессу, — предложил я и принялся растаскивать тела, под которыми прятался Макс.

— Меня ща вывернет! — жаловался Сергеич. — В жизни бы не догадался в такое дерьмо закопаться.

На расчлененные тела я старался не смотреть, но все равно приходилось. Их словно рассекли исполинским скальпелем или лазерным мечом джедая, я видел внутренности, ребра, срезы органов, словно препарированных в морге. Несколько зомби были рассечены почти идеально пополам, и от этого зрелища тошнота подкатывала к горлу волнами.

— Эдрик? — позвал я, не отрываясь от дела. — Сергеич, где пацан?

— Я здесь, — отозвался паренек, выскальзывая из-за лестницы.

— Познакомьтесь, что ли? Сергеич, это Эдрик. — Дальше я говорил по-английски: — Эдрик, это Сергеич.

— Сэр Гейч, — уважительно сказал паренек и пожал руку электрику. После чего то ли сделал комплимент, то ли пошутил: — У вас интересная прическа.

— Эдиком будешь, — приговорил его Сергеич.

Макс лежал без сознания, его бледное лицо блестело от пота. Перед глазами высветилась его статистика — 38,82% активности. Неожиданно число дрогнуло и изменилось на 38,87%. Регенерация работала, хоть и медленно.

— Ушли эти гады? — с надеждой осмотрелся Сергеич.

— Пока да. Но вернутся перепроверить, — ответил я. — Как только поймут, что нас не догнать в других местах.

— Давай уже на воздух, а? — взмолился Сергеич.

Мы вынесли Макса, положили на песок рядом, я вытащил бутылку воды из рюкзака, бросив его на землю, потому что контейнер, за которым охотился Папаша, был тяжелым и оттягивал плечи.

Раз Шапошников гоняется за этой штукой, значит, там что-то крайне важное. Макс чертовски удачно ее стащил, вот только… нам теперь с ней мотаться, как с чемоданом без ручки, и польза пока сомнительна. Посетила малодушная мысль как-то подбросить контейнер Волошину, чтобы он от нас отстал, но я отмахнулся от нее.

Вернемся в «Калигайахан», заберем немцев и улетим отсюда к чертям! Кошка бросила котят, пусть резвятся, как хотят. Я прокачаюсь и вскрою контейнер.

Вспомнил Машу и как Тетыща волок ее в свое логово. Нет, не улетим, Машу надо как-то вытащить…

— Смотри, — прошептал Сергеич, касаясь моего плеча. — Максимка-то наш порозовел…

Я глянул на Макса и удивленно моргнул. Активность — 39,92%. Нет, уже 39,97%!

— Что за хрень чудесная? — пробормотал я.

— Может, это контейнер? — предположил Сергеич, кивая на рюкзак, куда я положил загадочную находку. — Он теплый был.

То, что контейнер лечит, конечно, отлично, но даже при таком темпе на полное восстановление уйдут часы, а у нас их не было. А если нести Макса или волочь по земле прямо сейчас, тряска наверняка повредит начавшие срастаться тазовые кости. И так Тернер наш на ладан дышит.

Я задумался. Даже не покормить его для лучшего восстановления.

— Так, — хлопнул я в ладоши. — Надо двигать отсюда. Можно сделать носилки и волочь Макса, но…

Я оглянулся на вход в маяк и замолчал, пораженный внезапной идеей.