— Сука, твари вы все трое! — Она снова закричала. — Где вас черти носили?! Сбежали, а сейчас вернулись пошакалить? Ненавижу!

Последнее, в чем она нуждалась сейчас, так это в наших оправданиях.

— Ты знаешь, кто выжил? — спросил Макс.

Никто ему не ответил.

Я подошел ближе. Котенок потерся о мою щеку и замер. На бетонном покрытии крыши лежал Рамиз, смуглый азербайджанец, один из лидеров общины. Его живот был разорван пулей, а Вика обеими руками вжималась в рану.

— Он умирает, — всхлипнула она. — Такие раны не лечатся…

Я опустился рядом, осматривая рану. Да уж, Вика права: он и правда умирал. Крош спрыгнул, лизнул руку Рамиза — вставай, мол! Рамиз дышал часто и поверхностно. Глаза его были закрыты, черты на сером лице обозначились четче. Какие у него шансы? Нулевые. Даже если бы не было никакого апокалипсиса, и мы довезли его до больницы, он бы не выжил с такой раной. И левел-апом не исцелить, не доживет.

Рамиз Гусейнович Алескеров, 63 года

Активная одушевленная оболочка: 2,39%… 2,37%… 2,35%…

На нем висели множественные доты кровотечения, и судя по скорости снижения шкалы активности, жить ему оставалось минуты три.

Разве что если…

Я полез в карман и достал таблетку исцеления. Только купил ее, просто на всякий случай… Не думал, что пригодится так скоро.

— Держи его, — приказал я Вике. — Макс, Сергеич!

Когда оба подошли, велел:

— Помогите приподнять его голову. И воду дайте. Ну же! Быстрее!

Сергеич достал из кармана жилетки флягу с водой и передал мне. Я разжал застывшие губы Рамиза и вложил таблетку. Затем влил немного воды и закрыл его рот, заставляя рефлекторно сглотнуть.

— Что это? — удивленно спросила Вика.

— Сейчас увидишь, — ответил я, глядя на Рамиза.

Вроде ничего не происходило, но, переживший действие таблетки, я знал, что она уже работает, и сейчас волны целительного тепла разливаются по телу пожилого азербайджанца.

Секунда, вторая, третья…

Ничего не произошло. Шкала активности не только не пошла вверх, напротив, ускорила снижение!

Активная одушевленная оболочка: 1,98%… 1,93%… 1,87%…

Похоже, я только что выкинул на ветер таблетку, которая могла спасти мне жизнь. По всей вероятности, предметы магазина работают только для чистильщиков. Потому что они — в системе, а Рамиз — нет.

— Что ты ему дал? — подозрительно сощурив глаза, спросила Вика.

— Аспирин, мать его… — процедил я.

Злиться на себя смысла нет. Да, человека не спас, общину не спас, просрал таблетку. Ладно, ее-то куплю новую… снова вдвое дороже и, если появится в магазине. А вот если бы зажал, пожалел… Хрен его знает, как бы потом на себя в зеркало смотрел. Но по совести жить сейчас — роскошь, Витек-выживальщик бы точно не одобрил мой широкий жест, сказав, что человек человеку волк, а я — дурачок.

И в этот момент внимание мое привлекло системное окошко с профилем Рамиза — там что-то сдвинулось.

Да!

На моих глазах действие таблетки, видимо, все же преодолело необратимость смерти, и шкала активности резко скакнула до 49%! Да, это еще не полное исцеление, но теперь нужно только время. Утверждая меня в этом, активность Рамиза продолжила прибавляться, правда лишь долями процента. Его стекленеющие глаза обрели осмысленность. Узнав меня, Рамиз сомкнул веки и шевельнул губами, что-то сказав.

Будто понимая, что происходит, Крош прыгнул ему на грудь и свернулся клубочком.

И тут я догадался перечитать его профиль. Не поверив увиденному, проморгался… Нет, не почудилось!

Претендент 1-го уровня: 49,84%.

Вот это поворот! Я удивленно уставился на Рамиза. Таблетка не только исцелила его, но и сделала претендентом. Такого я не ожидал… Хотя логично.

Рамиз открыл глаза, недоуменно посмотрел на нас, потом — на свой живот, где только что была смертельная рана. Края раны сошлись и стянулись, словно небесный хирург наложил незримые швы.

— Аллах акбар, — прошептал он, ощупывая розовую кожу.