— Лена вам уже рассказала о нашем горе? — поинтересовался Бравлин-старший, потом вздохнул: — Вот уж, никак не думал, что Николай вырастет картежником.

— Мне кажется, еще рано судить, — осторожно заметил я. — Мальчишке тринадцать лет, будем надеяться, что это лишь глупость.

— Очень хотелось бы верить, — снова вздохнул статский советник. — Правда, надежды мало.

— Это первый проигрыш Николая? Или нет? — спросил я.

— Вам что-то известно? — сразу же напрягся Бравлин.

— Нет, — покачал я головой. Посмотрев на статского советника, замершего в ожидании, пояснил: — В нашу первую встречу вы подумали, что я картежник и очень бурно отреагировали.

— Да? Я так подумал? — нахмурил лоб будущий тесть, пытаясь вспомнить. Пришлось прийти к нему на помощь.

— У меня была слегка порезана физиономия после бритья, вот вы и решили, что будущий зять провел ночь за картами. Соответственно, я сделал вывод, что игроки вам неприятны.

— Теперь вспомнил, — кивнул Бравлин-старший. Похлопав себя по карманам — верно, искал свою походную пепельницу, кинул окурок рядом со скамейкой, старательно его втоптал в землю. И тут же вытащил еще одну папиросу. Прикурив, выпустил клуб дыма и сообщил: — Дело здесь не в моем сыне, а лично во мне.

— Вы играли в карты? — удивился я.

Еще бы не удивиться. Статский советник Бравлин, кавалер орденов Анны 2 степени и Станислава 1-й, человек солидный. И вдруг — карты?

— Увы, — кивнул Георгий Николаевич. — Мне стоило большого труда покончить с этой пагубной страстью.

— Вы много успели проиграть?

— Десять тысяч.

— Ого, — присвистнул я. Слышал, что проигрывали и больше, но десять тысяч… Это даже для мажора, вроде меня, приличные деньги.

— Из-за этого проигрыша Леночке пришлось учиться в Череповце, хотя я мечтал, что девочка будет обучаться в Санкт-Петербурге, — вздохнул статский советник. — Я отдал все семейные сбережения, а еще пришлось одалживать деньги у сестры. Теперь вот думаю — кого винить? Своего сына или самого себя? А девочка, из-за двоих картежников, два раза пострадала.

— Георгий Николаевич, это замечательно, что вы проигрались в карты, — усмехнулся я, а когда будущий тесть с изумлением посмотрел на меня, пояснил: — Если бы ваша дочь училась в столице, то мы, скорее всего, с ней не встретились. А то, что мы свадьбу отложили, тоже не страшно. У нас есть время немного подумать, а главное — немного заработать.

— Приятно, что хоть кто-то посчитал мой проигрыш положительным событием, — покачал головой Бравлин-старший. — Моя жена, например, так не считает. Она до сих пор, нет-нет, да напоминает мне о моем несчастье.

Хорошо, что напоминает только изредка. Иная супруга бы и посуду поколотила за такие вещи. Причем, о голову мужа.

— Вы сели играть с шулером? — поинтересовался я, раздумывая — где у нас водятся карточные мошенники, а коли узнаю — что могу сделать? Если только немного пожурить, вот и все. Но в принципе, можно попробовать устроить ему «веселую» жизнь. Необязательно делать акцент на нечистой игре в карты, а докопаться, как говорят, можно и до столба.

— Да уж с каким там шулером! — нервно ответил Георгий Николаевич, принимаясь тушить очередной окурок. — Играл я с приличными людьми… Даже не стану говорить — с кем именно. Вечер, немного выпили, а потом понесло. Я был единственный, кто проиграл. Знаете, на что они потратили мои деньги?

Я лишь плечами пожал. Не такая у меня буйная фантазия, чтобы предполагать, куда люди тратят выигранные деньги. Куда потратить деньги, свалившиеся с неба? Да на что угодно, на любую хрень. Отчего-то всплывает очередной штамп — на любовниц.

— А все-таки, какие у вас предположения? — настаивал будущий тесть.

— Не знаю. За десять тысяч можно купить несколько домов, можно на несколько лет съездить в Европу. Или на год — но как следует покутить. В конце концов, драгоценностей накупить или картину Репина.

— А вот и нет! — с каким-то непонятным торжеством произнес статский советник. — Все деньги пожертвовали настоятелю храма Иоанна Предтечи, который к церкви придел собирался ставить, а денег не хватало. Вот, на эти десять тысяч и придел поставили во имя Троицы, да еще и на новый колокол осталось.

— Однако, — только и сказал я.

Странные картежники. Делают доброе дело, используя нечестные трюки. Нечестные — потому что никак не поверю, что один из компании проигрывал, а остальные выигрывали. Как минимум — сговор. Не стану спрашивать — а с кем это играл Георгий Николаевич? Уж не с настоятелем ли храма, а то и самим благочинным? Но батюшкам, как помню, в карты играть запрещено да и вообще православная церковь к азартным играм относится плохо.

Только собрался выразить надежду, что шулеры, обыгравшие Николая Бравлина, пожертвуют выигрыш на что-то нужное, вроде помощи голодающим, но не успел. Из дверей высунулась Дуняша — горничная Леночки:

— Господа, барышня просила вас в дом зайти, все гости собрались.

Георгий Николаевич с сожалением посмотрел на папиросу (которую по счету?), спрятал ее обратно в портсигар.

Кое-кого из гостей Леночки я знал. Например — Викторию Львовну, своячницу моего друга исправника, бывшую классную даму моей кареглазки, ставшую теперь ее коллегой. Еще пара преподавательниц — возрастом где-то под сорок. Мне их представили, но я имена и отчества сразу забыл. Понадобится — то разумеется вспомню, а пока — зачем оно мне?