— Интересно, — покачал головой исправник. — И кто же это додумался такую глупость сотворить? Откуда камни-то взял?

— Так это просто, ваше высокоблагородие, — улыбнулся урядник, повеселевший от мысли, что никакого капища в его владениях нет. — Чуток пройти, за лесом, саженей двадцать отсюда, речка течет, Выксенья. Она мимо Ольхова, и мимо Николы-Выксы протекает, потом крюк делает, да сюда бежит. Речка небольшая, несудоходная, а дно у нее каменистое, и по берегам камней много. Верно, оттуда и натаскали.

— Посмотреть надо, — решил я.

— Надо, — согласился исправник.

Кивнув уряднику, чтобы тот вывел нас к реке, мы двинулись, но остановились, услышав слова Смирнова:

— Ваши высокоблагородия, дозвольте, пока вы тут местность изучаете, мы со Спиридоном кашу сготовим? Мы-то думали, что всяко в лесу воду найдем — хоть из лужи, а коли речка есть, так оттуда и зачерпнем.

— Действуй, — милостиво кивнул Абрютин и городовые принялись заниматься биваком. Не знаю, как они собираются разводить костер на сырых ветках, но народ бывалый — все у них получится.

Смирнов помчался к реке, погромыхивая котелком, а Савушкин отправился к елкам, окружавшим поляну, за сухостоем.

Мы же пошли к реке.

— А ведь тут кто-то дорожку прорубил, — заметил урядник. — Кусты убраны, а там дерево срублено под самый корень, а оно само в стороне лежит. Если бы мужики рубили, то утащили бы. Да и не поедут сюда мужики лес воровать — далеко.

Берег речки был и на самом деле усыпан камнями, а еще вблизи высились две пирамиды, сложенные из камней.

— Вишь, кто-то заготовку сделал. — кивнул исправник.

— Точно, ваше высокоблагородие, — согласился урядник. — Верно, камни он собирал летом, потому что зимой заметет все, замучаешься искать. — Подумав, Серафим Макарович добавил: — Стало быть, летом и осенью заготавливает, а зимой возит и этот… как его? лабиринт делает.

— В общем, если соберемся строителя искать, нужно искать кого-то, у кого свободного времени много. И еще — у кого лошадь есть, — предположил я. — Само-собой, чтобы этот кто-то про Соловки знал. Есть какой-нибудь шибко ученый бездельник?

— Так у нас, вроде, никого такого и нет, — развел руками урядник. — Если бездельник — так лошади своей нет, или не умный. Под Ольховым усадьба есть, там господин Тутосов живет, у него и лошади имеются, но он только летом здесь, а на зиму в Петербург уезжает. Чего ему зимой-то тут делать?

— А если он вообще не наш? — предположил Абрютин. — Тут же до Весьегонского уезда всего ничего — пять верст, а до самого Весьегонска от Николы-Выксы — я по карте прикидывал, верст десять.

Вся эта ситуация могла бы мне показаться забавной, если бы не пришлось шлепать пятнадцать верст по лесу, да еще и промокнуть насквозь. В иное время и посмеялся бы, но сейчас сурово сказал:

— Так что, сидит где-то в Весьегонских лесах дикий помещик, от нечего делать нам загадки подкидывает.

— Я Весьегонского исправника знаю, наверняка в Луковец приедет на ярмарку, поговорю, — пообещал исправник. — Авось, да отыщет он шутника этого.

Развернувшись, пошли назад. А там, судя по дыму, парни уже и костер развели. Пока шли, Василий вздохнул:

— Может, и напрасно мы приезжали, но все равно — теперь на душе легче. Сейчас погреемся, каши поедим, да и обратно. Даст бог — завтра домой вернемся.

Домой — это замечательно. Но пока бы в село вернуться. Как хорошо, что догадался взять смену белья, носки. И сапоги форменные сухие, ждут меня в доме учительницы. Переоденусь в сухое. Не знаю, правда, как я буду перед хозяйкой в нижнем белье ходить, но выбора все равно нет. А мундир, надеюсь, к утру и просохнет.

Видимо, вид у меня был кислый, потому что Абрютин поспешил подбодрить:

— Ниче, господин следователь, бывает и хуже. Перекусим — все веселее. А у Смирнова — я точно знаю, в мешке бутылка.

Урядник, шедший впереди нас, верно, услышав последние лова, обернулся и хитренько посмотрел на нас:

— А у меня, ваше высокоблагородие, еще одна фляжечка имеется. Прихватил на всякий случай.

— Вот, господин следователь, какие у меня подчиненные толковые, — похвалил полицейских исправник. — Знают, что настоящему солдату в трудную минуту чарка-другая помогает. — Потом, словно бы оправдываясь передо мной, Василий сказал: — Если в городе, да в спокойной обстановке, то пить с подчиненными — ни-ни. А вот в походе, тут уже можно. Но, опять-таки — понемножку, чтобы без панибратства.