Но он, будто бы забыв про меня, рвался вверх.

— Дарья, Кредов! — заорал я, что было силы. — Уходите! Быстро!

Печати вспыхнули и перед правой ладонью. Теперь мы с чудовищем оба кружились в безумном танце: он лишал меня путей к отступлению, а я уничтожал его «стадо». Черное пламя ревело, испепеляя одного полоза за другим. Вода, смешавшаяся с грязью и кровью полозов, бурлила. Все вокруг начал заволакивать едкий пар.

Добравшийся почти до самого верха коллектора «осьминог» глянул вниз и издал протяжный рев.

— Не нравится, сука?! — зло оскалился я. — Так иди и останови меня, пока хоть кто-то из твоих гаденышей дышит!

Выстрелы наверху все еще звучали. Но тварь со щупальцами обратила все свое внимание на меня. Она оглушительно взревела и побежала вниз прямо по стене. Почти человеческие ноги будто приклеивались к скользкой старой кладке, удерживая существо параллельно полу. Оттолкнувшись, «осьминог» перескочил на ближайшую колонну, потом обратно на стену и снова на колонну.

Не теряя времени даром, я решил прикончить столько полозов, сколько смогу. Чернобог в моем сознании ликовал. Он упивался предсмертной агонией ненавистных созданий и жаждал их гибели сильнее чего бы то ни было.

Страж этого места налетел на меня, подобно ястребу. Ослепленный злобой, он атаковал в лоб. Но мне удалось сохранить часть мыслей свободными от кровожадной ярости Чернобога.

Как только враг оказался в зоне досягаемости печатей и ушел в свободный полет, я пропустил силу сразу через обе руки. Два столпа одновременно ударили тварь в сокрытую тряпьем грудь, протащили по воздуху и впечатали в ближайшую колонну.

«Осьминог» скрежетал и пытался прицепиться конечностями хоть к чему-то, на бушующее черное пламя не позволяло ему этого сделать. От существа повалил дым. Оно задергалось в конвульсиях и от бессильной злости заколотило конечностями по колонне.

Кожа на моих руках начала обгорать, но я лишь усилил напор, понимая, что если дам противнику хоть один шанс, тот скроется из виду, чтобы напасть исподтишка. Сил у меня оставалось немного, но их должно было хватить, чтобы закончить все здесь и сейчас.

— Сдохни! — я сделал шаг вперед, намереваясь прожечь врага насквозь.

Но в этот миг выжившие полозы сбились в кучу и навалились на меня всей массой. Зловонные туши повалили меня на землю и вдавили в отвратительную жижу, получившуюся из смеси их крови, воды и грязи.

Тело пронзила боль, легкие обожгла нехватка воздуха, но ни о какой панике не шло и речи. Мои мысли оставались кристально чистыми. В них не было ни сомнений, ни страха, ни отчаяния. Только злоба.

Абсолютная, всепоглощающая злоба.

Тьма окутала меня с ног до головы, а потом взорвалась, разметав ошметки полозов во все стороны. Оставшиеся в живых существа отпрянули от моей разрастающейся тени. Они устремились к своему слабо шевелящемуся защитнику. «Осьминог» из последних сил держался за колонну двумя щупальцами. Два его уцелевших глаза слепо шарили по округе. Он силился поднять и другие обгоревшие конечности, но те лишь слабо подрагивали.

Полозы собрались внизу и застрекотали. «Осьминог» отцепился от колонны и упал на их спины. Он надеялся, что его спасут. Унесут отсюда, подальше от меня.

Но он заблуждался.

Ничто не спасет полозов от гнева Чернобога.

Я вскинул руки над головой, и в них тут же появился пылающий черным пламенем клинок. Возвышающийся за моей спиной сотканный из тени колосс сделал то же самое. Мы с Чернобогом ударили одновременно. Его меч сокрушил сразу две колонны, превратив «Осьминога» и его полозов в кровавое месиво. Стены древнего коллектора задрожали…

Но страж подземелья все еще дышал! Даже лишившись половины тела, он пытался сбежать. Я настиг его у одного из тоннелей. Падающие сверху обломки камней грозили размозжить наши головы, но меня это не заботило. Тенью смерти я навис над искалеченным врагом и придавил ногой одно из его щупалец.

— Тебе конец. — Мой голос утонул в гвалте камнепада, но тварь меня услышала.

— Шенграв этого не забудет! — угрожающе прострекотало существо.

— Твой шенграв будет следующим, — ответил я, поднимая меч.

Два глаза «осьминога» расширились и, за миг до его смерти, в них отразился страх. Почти человеческий: липкий, мерзкий, гнетущий. Клинок опустился, разрубив уродливую башку на две части…

…и потолок старого коллектора обрушился на меня.

Кап…

Кап…

Кап…

Мокрые капли падали на мое лицо, обжигая кожу холодом. Я хотел стереть их, но тело не слушалось. Даже веки удалось разлепить с превеликим трудом. Несмотря на открытые глаза, вокруг по-прежнему стоял кромешный мрак.