Она улыбнулась – едва заметно.

– Тогда позавтракай, мой царь-пророк. А потом тебе предстоит целый день заседаний. В первую очередь – с Горемыкиным.

Ах, да… Иван Логгинович Горемыкин, министр. Старовер, осторожный, почти безвольный. Удерживает систему на плаву, но сам ничего не предлагает. Надо будет подумать, как его заменить. Мне нужны союзники, а не статисты.

Я встал и слегка коснулся её руки.

– Спасибо, Александра. Ты – моё зеркало и опора.

Она посмотрела на меня долго, потом кивнула и вышла. А я сел обратно в кресло и прошептал:

– Время пошло.

Когда дверь за Александрой закрылась, я медленно прошёлся по комнате и вновь остановился перед зеркалом. Больше не было ни страха, ни паники. Только осознание: я действительно здесь. В теле Николая ll. И не просто живу – отвечаю за целую страну, за миллионы жизней, за ход истории. Передо мной стоял человек с печально знакомым будущим. Император, которого ненавидели и боготворили, которому не хватило решимости в час, когда она была нужна больше всего. А теперь он – я. И мои знания стали оружием.

Я тихо произнёс:

– Николай, ты был человеком эпохи, которая ушла. Я – человек, который видел, во что превратиться мир. Я знаю про ГУЛАГ, про две мировые войны, про то, как тебя заставили отречься и расстреляли вместе с семьёй. Но я не позволю этому повториться. Ни для тебя. Ни для неё. Ни для детей. Ни для России.

Я потянулся к столу, взял перо и бумагу. Мне нужен был план. Не просто действия – программа выживания империи. Сразу начали всплывать в памяти вехи истории:

Сараево – 28 июня 1914 года. Через месяц начнётся цепная реакция.Военные бюджеты – перераспределены неэффективно.Армия – отсталая, морально и технически.Экономика – аграрная, уязвимая.Дума – бурлит.Революционные ячейки – уже повсюду.Ленин – в эмиграции, но вернётся. И его надо остановить заранее.

Я записал заголовок: “Первые шаги: 30 дней до огня”. Это было всё, что у меня есть – один месяц, чтобы изменить русскую историю. Один месяц, чтобы подложить под старый трон новые опоры, пока он не рухнул.

Мой план включал шесть приоритетов:

Внутренняя безопасность. Создание альтернативы Охранке. Тихое выявление радикалов. Полная слежка за Ленином, Троцким, Сталиным, Дзержинским и другими фигурами.Армия. Начать реформу штаба. Назначить перспективных офицеров, убрать бездарных. Начать тайную закупку вооружений по шведским и японским схемам.Экономика. Тайно возобновить реформы Столыпина. Разделить крупные земли, дать стимулы крестьянам, снизить налоговые давление.Союзы. Улучшить отношения с Германией. Возможно, отказаться от прямой поддержки Сербии.Пропаганда. Начать компанию: император – реформатор. Использовать прессу для создания нового образа. За мной должна стоять не только власть, но и народ.Научный скачок. Инвестировать в инженерные и физико-химические школы. Я знал имена гениев – нужно их поддержать заранее.

Я отложил перо и взглянул в окно. Внизу гвардейцы сменяли друг друга у поста, как часы, не подозревая, что внутри дворца началась революция совсем иного рода. Я был чужаком в этот мире. Но я знал этот мир лучше, чем он сам.

Внезапно распахнулась дверь – на этот раз без стука.

– Ваше Величество, - на пороге стоял человек в чёрном фраке, с папкой в руках. – Доклад о положении на Балканах. И… отчёт о выступлении в Думе. Министр внутренних дел настаивает на встрече.

Я кивнул.

– Пусть войдёт. И передайте начальнику контрразведки – сегодня у меня будет к нему особое поручение.

Слуга поклонился и исчез. Я поднялся.

Прошлого не изменить. Но будущее – я построю сам.

***

Я быстро переоделся – выбор пал на строгий, но неброский мундир с орденами, которые теперь принадлежали мне. Взглянув на себя в зеркало, я заставил себя улыбнуться – не как обычный человек, а как государь, уверенный в себе и своих решениях. Если я хочу, чтобы они поверили – мне нужно сыграть роль до конца. Когда я вошёл в рабочий кабинет, там уже находился Иван Логгинович Горемыкин, как всегда угрюмый, с заметной сутулостью, прижимая к груди папку с документами. Его глаза, мельком взглянувшие на меня, выдали лёгкое замешательство. Он, возможно, не мог понять, что изменилось, но что-то изменилось точно – это ощущалось в каждом моём движении, в голосе, в осанке.

– Ваше Величество, - проговорил он, кланяясь, - как вы себя чувствуете сегодня утром?

Я жестом пригласил его сесть и сел сам, не отрывая взгляда.

– Благодарю, Иван Логгинович. Скажу прямо: чувствую себя лучше, чем за последние годы. Гораздо яснее… Впрочем, ясность – это именно то, чего нам всем не хватает.

Он приподнял брови.

– Простите, Ваше Величество?

Я наклонился вперёд.

– У нас с вами мало времени, Иван Логгинович. Скоро гранят буря. Не политическая – историческая. И если мы не подготовимся, она сметёт всё, что вы и я считаем ценным. Вы ведь человек старой закалки, верно?