Я был готов к этому.

– Не бойтесь. Эти люди не поймут, что от них зависит больше, чем просто их личные интересы. Я буду действовать на опережение. Следующие шаги будут решительными, и пусть они боятся, пусть они не знают, что я буду делать. Слишком много зависит от нас.

На следующее утро я провёл личные встречи с несколькими ключевыми генералами. Один из них, генерал Леонтий Лебедев, был на мой взгляд самым стойким и опытным, однако его лояльность вызывала сомнения. Он был связан с бывшими, более традиционными кругами, с теми, кто был привержен старым порядкам и не всегда одобрял ускоренные реформы.

– Ваше Величество, - он начал, как всегда с вежливым, но холодным тоном, - реформы, которые вы предлагаете, могут привести к ослаблению нашей армии. Не все изменения так легко осуществимы. Мы рискуем не только потерять войска, но и создать условия для не спокойства среди офицеров.

Я не стал возражать сразу. Вместо этого я разглядывал его, пытаясь понять его намерения.

– Леонтий Павлович, - сказал я, - вы слишком привязаны к старым схемам. Наши силы не могут оставаться в прошлом, если мы хотим преуспеть в будущем. Дисциплина, сила, храбрость – это не просто слова. Если мы не адаптируемся, нас догонит будущее, и мы окажемся неподготовленными к вызовам, которые оно принесёт.

Он молчал некоторое время, но, наконец произнёс:

– Вы правы, Ваше Величество. Я поддержу вас в реформировании армии. Однако… я думаю, что стоит уделить внимание не только быстрому обучению, но и внутреннему единству среди офицеров. Мы не можем терять наших лучших людей только ради стремительных изменений.

Я молча кивнул. Его слова дали мне понять, что он не будет открыт для быстрых и глубоких реформ, но, по крайне мере, я знал, что он не выступит против них открыто.

В тот же день я встретился с графом Фёдором Шереметевым, министром внутренней безопасности. Его сфера был не менее важна, чем армия, поскольку безопасность в городе и контроль за правопорядком напрямую влияли на политическую стабильность.

– Фёдор Николаевич, - я начал, - ситуация с протестами в Петрограде не укрылась от моего внимания. Мы должны не только усилить порядок, но и устроить встречу с лидерами рабочих организаций. Я хочу решить проблему на корню, прежде чем она перерастёт в серьёзное восстание.

Граф, посмотрел на меня его взгляд, насторожился.

– Я не уверен, что это хорошая идея, Ваше Величество. Это может вызвать ещё большее недовольство среди рабочих. Лучше уже предпринять жесткие меры, чем идти на переговоры с теми, кто может быть не лоялен.

Я задумался. Действительно, порой жестокие меры могли бы временно усмирить мятежников, но это порождало бы ещё большее недовольство.

– Мы будем действовать поэтапно. Я не собираюсь строить баррикады вокруг города. Но мы должны показать, что в России есть власть, которая не позволит встать на пути прогресса.

Граф молчал, но, возможно, он уже начал понимать, что я не собираюсь идти на поводу у старых методов. Это была борьба не только за страну, но и за будущее.

***

В ту ночь я не мог уснуть. Мои мысли постоянно возвращались к вопросам лояльности, которые теперь стали для меня важнейшими. Я знал: нельзя быть уверенным ни в одном из министров, генералов, высокопоставленных чиновников. Все они были связанны с традиционными силами, которые будут сопротивляться любым реформам, которые я предложу. Но у меня не было другого выбора. Я не мог позволить себе сомневаться. С первыми лучами солнца я вызвал к себе Сперанского, чтобы получить отчёт о том, что происходило в последние сутки.

Когда он вошёл в кабинет, его лицо выражало определённую напряжённость.

– Ваше Величество, - начал он, - есть новости. Некоторые из тех, кого вы назначили на ключевые должности, начали вести тайные переговоры с оппозицией. Нам удалось узнать, что несколько министров обсуждают возможность создания новой коалиции для ограничения ваших полномочий.

Я почувствовал, как во мне просыпается ярость, но постарался держать себя в руках.

– Кто именно? – я задал вопрос с ледяным спокойствием, понимая, что это лишь начало серьёзной борьбы.

– Один из старших генералов, полковник Ильин, по информации наших агентов, ведёт переговоры с некоторыми радикальными политическими группами. Кроме того, министр финансов, граф Чернышев, тоже проявляет беспокойство по поводу ваших экономических реформ. Он и его сторонники начинают обсуждать возможность саботажа.

Я вздохнул, пытаясь оценить ситуацию. Всё шло по плану – сначала небольшие шёпоты недовольства, потом растущее недовольства внутри самого правительства, а затем – нарастание сопротивления.