Произнося имя Эла, она полуобернулась к востоку и склонила голову. Прим вспомнила про вежливость и поступила так же.

— Впрочем, это хорошо уже тем, что мы можем говорить между собой, как ты и я сейчас. Оттого-то вы служите для нас неисчерпаемым источником удивления и восхищения.

— Рада служить, — ответила Прим. Красота женщины и ее диковинные слова настолько поражали, что Прим думала об одном: как бы не сбиться с притворного северного акцента. Ибо автохтонка говорила на языке оскольского порожденья как на родном и быстро заметила бы ошибку в произношении.

— Тогда окажи мне еще одну услугу — напиши слово.

Женщина взяла коробочку Прим и начала по-хозяйски рыться в ее письменных принадлежностях. Вынула чистый лист и разложила на столе. Достала перо, встряхнула чернильницу и вытащила пробку.

— Галл, — сказала она, понюхав. — Или, на вашем языке, чернильный орешек. Хорошая вещь.

Трудно было понять, всерьез это сказано или с ехидством.

— Можешь написать свое имя, — сказала автохтонка, глядя в лицо Прим.

— Каким алфавитом?

— А это важно? Цель одна — проверить твою историю. Пиши, как написала бы Пест. Давай.

Прим исписала сотни страниц и древним алфавитом, и новым, и многими другими. Почерк у нее был быстрый, уверенный, однако показать это сейчас значило бы себя выдать. Поэтому она окунула перо в чернильницу и вывела «Примула» с медлительностью, которая наверняка была так же мучительна для автохтонки, как и для самой Прим. При этом она не забыла поставить несколько клякс. Потом выпрямилась, давая понять, что закончила.

— Что ж, преподавателям академии придется помучиться. — Автохтонка взяла листок и прочла написанное. Однако смотрела она на бумагу так долго, что Прим почувствовала — что-то не так.

— Тебя зовут Примула?

— Можно просто Прим. А можно мне узнать твое имя?

Автохтонка глянула на нее так, будто крайне удивлена вопросом.

— Мое полное имя — Истина Эла. — Ее как будто изумило, что кто-то может такого не знать. — В того рода речи, какую использует порожденье, это громоздко, так что можешь называть меня Истиной.

— Спасибо, — ответила Прим, гадая, какого еще рода бывает речь.

— Ты с дальнего северного оскола.

— С Трещенберга.

Истина немного поежилась:

— Немудрено, что ты ходишь закутанной в одеяло. Язык ваших краев наверняка очень древний и странный. Мы здесь называем примулами маленькие ромашки, которые первыми появляются по весне.

— Да. У вас это ромашки.

— Так на Трещенберге они есть?

— Там теплое время коротко, — ответила Прим. — Только самые простые цветы успевают вырасти и зацвести.

Истина глянула на нее пристально:

— У этого имени… долгая и сложная история, восходящая к древним временам и чрезвычайно для нас важная. Если твои родители изучали древние мифы, они могли бы поостеречься и не называть тебя Ромашкой. Но да, для них это просто местный полевой цветок. Они без всякого умысла дали такое имя дочери, не думая, что она когда-нибудь покинет Трещенберг и окажется в цивилизованных краях.

У Прим вспыхнули щеки. Она прекрасно знала легенду. Ромашка вошла в Пантеон Ждода последней. Согласно старым мифам, она внезапно явилась перед самым приходом Эла, чтобы предупредить Пантеон, и была заброшена на небо вместе со Ждодом и остальными.

— Хорошо, Примула, в приличном обществе я буду называть тебя Прим и надеяться: никто больше не знает, что это синоним ромашки.

— В приличном обществе?

— Среди таких, как я, — пояснила Истина.

— Я бы хотела продолжить путь, — сказала Прим.

— К чему такая спешка? Академия Пест существует с начала эпохи.

— Мне сказали, не стоит задерживаться в городе после наступления темноты.

Прим, изображая напуганную деревенскую простушку, глянула через окно на улицу, где уже пролегли длинные тени.

— Разумный совет для одинокой девушки, — признала Истина. — Но тебе, как моей гостье, тревожиться не о чем.

— Я… твоя гостья?

— Вроде бы именно это я сейчас и сказала, Прим.

— Зачем тебе себя утруждать? Ради такой, как я?

— Разумный вопрос, и я отвечу тебе со всей честностью. Я тебя обрабатываю. Вербую. Даже в своей глуши ты наверняка слышала, что владения Эла простираются досюда… — Автохтонка движением руки отделила половину стола, — и не дальше. Там, — она махнула в сторону набережной, а значит, Осколья и всего, что за ним, — владения великанов, диких душ. Рассказывают даже про огромного говорящего ворона, который убеждает тамошних невежественных жителей поверить в отвратительные для Эла бредни. Автохтоны, которых мы отправляем за Первый разлом, частенько сбиваются с истинного пути. Когда я встречаю юное неиспорченное порождение из приличной оскольской семьи, уже немного грамотное и желающее учиться дальше, я считаю своим долгом приветить его в нашем городе. Сегодня ты сытно поужинаешь и ляжешь спать на мягком, а завтра я поручу, чтобы тебя отвезли в Храм. Ты увидишь издалека великолепие Элова Дворца и полюбуешься красотой того, что воздвигнуто здесь. Прим, если ты хочешь овладеть искусством письма, тебе незачем идти дальше на юг. Всему, чему учат в Торавитранаксе, можно выучиться здесь, и тебе не придется вдобавок забивать голову тем мусором, что Пест притащила с собой из древности.