Гости уже подошли на расстояние нескольких шагов. Обычные люди поздоровались бы и сказали несколько вежливых фраз, но Лом и Кверк не были обычными людьми. Прим решила начать первой.

— Привет вам, жители Последнего оскола! — сказала она. — Мы пришли из далекой Каллы увидеть ваш знаменитый Последний разлом.

— Его протяженность двадцать лиг, — заметил Лом и глянул на Кверк, словно ожидая, что она вытащит из сумки записи и уличит его в неточности. Однако она молча дала ему продолжить.:— Тем не менее вы по чистой случайности вышли прямо к нам. Нет, вы хотели увидеть нас, а не Новейший разлом.

Прим не нашлась с ответом. Кверк встала с плиты и объявила:

— Но раз уж вы сюда дошли, можете взглянуть!

Она указала на край ущелья всего в нескольких шагах от нее.

По лицам Марда и Лина было видно: они понимали, что Лом может сбросить их в ущелье одним движением трости. Он был рослый, крепкого сложения и не обрадовался их приходу. Однако предмет в его руках был такой затейливый, что не походил на оружие. Стальной наконечник изображал лапу с вытянутыми когтями — они стерлись почти до основания, и, когда Лом уперся тростью в камень, Прим поняла отчего. С другой стороны, где у трости был бы набалдашник или изогнутая рукоять, располагался боек в форме птичьего клюва, тоже заметно стертый. Сквозь стеклянные глаза птицы бил свет. По этому и по привычке Лома подносить трость к лицу Прим догадалась, что это подзорная труба. Чуть осмелев, Прим обошла Кверк и встала на одно колено, потом на оба на самом краю. Чтобы не уступить ей в смелости, Мард и Лин тоже опустились на колени рядом с Прим. Она думала увидеть реку огненной лавы, потому что читала о таком в книгах — и, кстати, по меньшей мере в одной упоминался Лом. Но если в ущелье и была такая река (на что намекало оранжевое свечение), ее скрывал пар.

Из пара вылетела алая звезда. Когда она с шипением проносилась мимо, стало видно, что размером она примерно с кулак.

— Вулканическая бомба! — объявил Лом.

— Третьего типа, — уточнила Кверк. — Смотрите вверх, незнакомцы!

Однако предупреждение было излишним: они все, взяв пример с Лома, уже задрали головы. Он резко поднял трость и клювом подтолкнул широкое поле шляпы, так что она повисла за спиной на шнурке. Под шляпой оказалась лысина в шрамах от ожогов, обрамленная всклокоченными седыми волосами. Лом смотрел вверх, следя за полетом бомбы; подсказкой ему служило испуганное карканье Корвуса. Наконец бомба начала падать; она уже немного остыла и потемнела. Лом сделал несколько широких шагов и, крутанув трость, перехватил ее сразу за птичьей головой. Лапой на конце он успел поймать бомбу перед самым падением на землю. Она разлетелась вдребезги с определенным риском для глаз зрителей. Лин поморщился и вытащил осколок из руки.

— Вулканическое стекло, — заметил Лом.

— Это он так проявляет дружелюбие, — очень тихо заметила Кверк.

Прим обернулась и поняла, что слова эти предназначались исключительно Лину.

Обедали рыбой. Судя по груде костей в дальнем углу дома, для хозяев такая трапеза была привычной. Они закидывали с обрыва самодельные сети и вытаскивали рыбу из прибоя «уже вареной», как сказал Лом — возможно, в шутку. По нему было не угадать, когда он шутит, а когда говорит всерьез.

Кверк оказалась чуть разговорчивее и поведала им свою историю. Она была порожденьем, из большой семьи, которая скиталась в пустынной юго-западной четверти Земли между Торавитранаксом и Срединным заливом, выискивая драгоценные камни. Камни продавали в городах, куда изредка заглядывали. Торговые дела усложнялись, и старшие решили, что семье нужен грамотный человек — настолько нужен, что будущая выгода окупит расходы на обучение. Из всех детей выбор пал на Кверк. Она отправилась в Торавитранакс, где после двух неудачных попыток поступила в Академию. Там она обучалась под руководством послушников Пест. Год, второй, третий Кверк не получала вестей от родных. Деньги закончились, она начала продавать драгоценные камни, которые мать зашила ей в пояс. Наконец двоюродный брат написал с Голой вырубки, что на семью обрушилась череда несчастий, не все выжили, а уцелевшим пришлось уходить через пустынные земли от небольшой армии ульдармов, якобы беглых, а на самом деле, вероятно, науськиваемых местными автохтонами. Этот брат, добравшийся до относительно безопасного места на Северном осколе, написал Кверк — единственному члену семьи, у которого был постоянный адрес, — в надежде, что другие родственники поступили так же и Кверк ему сообщит, где они укрываются. Однако больше ни от кого известий так и не пришло.

Кверк бросила учебу и объявила, что готова служить писцом у любого желающего. Так она и познакомилась с Ломом. Тот в кои-то веки выбрался в Торавитранакс, поскольку нуждался в писце. Прежний исчез внезапно и необъяснимо, «скорее всего его сдуло с обрыва штормовым ветром». Несмотря на определенные странности нанимателя и явные изъяны предлагаемого места, Кверк оно пришлось по душе. Она не любила Землю, а в каком-то смысле Последний оскол и Новейший разлом отстояли от Земли дальше всего. Да, если смотреть в высоты полета огромного говорящего ворона, были и более далекие осколы, но этот казался самым удаленным из-за того, что новый, и огненный, и безлюдный, если не считать Лома. И при этом достаточно близок к Торавитранаксу — можно ездить туда несколько раз в год и узнавать, нет ли вестей от близких (хотя по тому, как Кверк это сказала, было понятно — она уже ни на что не надеется). Но больше всего ее пленила сама работа. Почти все, о чем любил говорить Лом, наводило ее на мысль о добыче драгоценных камней и передававшихся в семье знаниях, как эти камни возникают и где их искать. У Лома была в голове четкая картина рождения драгоценных камней, хотя он и презирал их добычу. Итак, Кверк отправилась с ним и ни разу об этом не пожалела — хотя, по ее словам, питаться хотелось бы разнообразнее.

Кверк готовила и накрывала на стол, поэтому иногда прерывала рассказ, и тогда Прим с любопытством разглядывала дом. Издали он казался ветхим из-за крыши, собранной из того, что море выбрасывало на берег.

Но такой была только крыша, само же здание выглядело невероятно прочным, поскольку не было выстроено в обычном смысле слова. Значительная его часть располагалась ниже уровня земли, прямо в скальном основании; квадратная яма, глубиной примерно в рост Прим, делилась на три комнаты каменными перегородками. Однако стены не были сложены из камней — они составляли единое целое со скалой. Стол, за которым они ели рыбу, рос из пола каменным грибом. Свечи, котелки, книги хранились в удобных стенных нишах. Удивительнее всего был водосток в каменном полу — гладкий тоннель куда-то наружу. Никакие ульдармы с долотами и молотами такого бы не сделали. Однако он тут был, и Лом с Кверк преспокойно выливали в него помои. Судя по запахам, заканчивался он где-то в очень горячем месте. Прим в жизни такого не видела. У нее напрашивалось только одно сравнение: если взять глыбу льда, вырубленную из замерзшего озера далеко на севере, и воткнуть в нее раскаленный железный прут, получится что-то похожее.

По преданиям, так Ждод и те, кто пришел за ним, творили Дворец, Столп и Первый город. Собственно, и сама Земля была как-то создана — обычно объясняли, что Ждод творил ее в полете силой воображения. Увидь Прим такое жилье в середине Земли, она бы сочла, что Ждод либо Плутон создали его для каких-то своих надобностей, а Лом просто нашел. Но Последний оскол вроде бы возник недавно.

Как-то, когда Корвус говорил ночью с Эддой и Пеганом, Прим услышала слово «литопласт». Первая часть означала «камень», вторая была связана с приданием формы. Тогда Прим не поняла, о чем это, а теперь думала: может, это и есть слово для таких, как Лом?

Корвус демонстрировал почти оскорбительное безразличие к рассказу Кверк. Он сам добыл себе рыбу из океана и прилетел с нею в когтях. Так что слушать Кверк им мешали грубые звуки, с которыми он рвал рыбу и заглатывал куски. Однако он вспомнил про вежливость и подскакал ближе, когда заговорил Лом, — возможно, история Кверк развязала ему язык.

— Я не Плутон, — начал он.

Наступившее молчание было таким красноречивым, что Лом соблаговолил объясниться:

— Некоторые приходят сюда, как вы, потому что думают, будто я Плутон.