— О небо! Где же тесто? — вопросил Этьенн слегка ошарашенно, поскольку на генеральной репетиции ему давали настоящее серебро.

— У меня его нет, — отвечал «Кастан», соображавший чуть быстрее Этьенна, — но мой друг мсье Бернар слышал от господина графа де Поншартрена, а тот — от самого Меркурия, что теста очень много, посему перед лицом всех этих добрых лионцев…

— Мы зовём их Депозитом, — вставила Элиза, обводя рукой любопытных зрителей, которые собрались возле карточного стола.

— …я обещаю заплатить вам сто десять кусков по первому требованию.

— Хорошо, — отвечал «Лотар», предварительно взглянув на Элизу.

Некоторое время ушло на составление нужных бумаг. Тем временем Элиза запустила руки в тёплый ком теста и разорвала его на два, большой и маленький. Маленький она положила в пустую миску, которую отнесла в соседнюю комнату и грохнула на буфет рядом со столиком для триктрака к большому изумлению мадам де Борсуль.

— Разорвите его пополам и рвите дальше, пока не получите тридцать два куска, — повелел «Меркурий» и унёсся прочь прежде, чем мадам де Борсуль успела надуть губки. Затем Элиза взяла большую миску с основной порцией теста и вручила её юному банкиру в «Амстердаме». Три гостя помоложе, от восьми до двенадцати лет, уже сбежались к буфету, перевернули миску и рвали тесто на куски.

— Отлично, вы — английский Монетный двор, а это — Тауэр, — сообщила Элиза, затем, приметив их рвение, добавила: — Помните, мне нужно кусков тридцать, не больше.

— Мы думали, сто! — сказал старший из детей.

— Да, но в Англии нет столько теста.

Тем временем в «Лионе» покончили с писаниной. В этот раз добавили одну тонкость: «Лотар» выдал вексель не «Дюбуа», а «Кастану», сидевшему напротив. «Кастан» перевернул листок и написал на обратной стороне, что переводит вексель на мсье Дюбуа и что вексель этот подлежит оплате в течение пятнадцати минут. «Дюбуа» получил листок на окраине «Лиона» в 16:12, прогулялся за рюмочкой коньяка и, прибыв в «Лондон» в 16:14, вручил вексель «Полишинелю». Та сверилась с авизо, взглянула на часы и собралась писать «Принято к оплате», когда бдительный Меркурий остановил её руку.

— Стойте! Подумайте. Ваша платёжеспособность под угрозой. Сколько у вас кусков?

«Полишинель» устремила взгляд на «Тауэр», где тридцать два комочка теста лежали восемью рядами по четыре.

— Они вам не принадлежат. — Элиза-Меркурий сгребла куски в миску и вручила молодому де Лавардаку — «представителю Лотара» в «Лондоне».

До мадам де Борсуль наконец дошло.

— Мне они понадобятся… у меня расписка от вашего дяди, в которой сказано, что вы должны мне сто кусков.

— У меня нет ста! — пожаловался юный банкир.

— Меркурий, как всегда, приходит на выручку! — объявила Элиза. — У кого-нибудь в Лондоне есть тесто?

— У меня целая миска! — отозвался звонкий голос из другой комнаты.

— Ты не в Лондоне! — последовал ответ «Меркурия». Элиза повернулась к «лондонскому» племяннику и устремила на него испытующий взгляд.

— Кузен! Поспеши ко мне с фамильным тестом! — крикнул юноша.

Мальчик понёс миску в «Лондон». Тем временем Элиза кивнула двум шестилеткам с деревянными мечами. Они выпрыгнули на середину комнаты и принялись лупить тестоносца по ногам. «А-а!» — закричал он.

— Пиратское нападение в Северном море! — объявила Элиза.

Тестоносцу сильно мешало то, что миска загораживала от него маленьких буканьеров. Тем не менее, обежав несколько раз всю «Британию», он достиг цели в двадцать минут пятого, сильно кренясь на правый борт, и вывалил тесто в лондонский «Тауэр».

— Быстрее! — сказала Элиза. — Срок векселя истекает через пять минут!

С помощью Элизы монетчики к 16:23 восстановили платёжный баланс лондонского представительства Лотара. Миску с торжеством водрузили перед «синьором Полишинелем», который брезгливо придвинул её «Пьеру Дюбуа». Было ровно 16:27. Актёры, зрители и слуги разразились аплодисментами. Не хлопал только шевалье д'Эрки. Он остался с миской теста, и шестилетние близнецы-пираты, не успевшие наиграться по ходу пьесы, принялись со всей силы рубить ему ахилловы сухожилия.

— Со всей серьёзностью, Меркурий, — пожаловался д'Эрки, — как доставить монеты из Лондона на фронт? Ибо если верна хотя бы половина того, что говорят про Англию, она кишит бродягами и разбойниками всех мастей.

— Не тревожьтесь, — сказала Элиза. — Если выждать несколько дней, фронт сам придёт к вам. Ирландские и французские солдаты стройными колоннами явятся к вам на Стрэнд за жалованьем!

Грянули патриотические возгласы и аплодисменты. На «сцену» из «зала» вылетели несколько бутоньерок.

— Если мне позволено ещё раз изобразить неотёсанного банкира, — вмешался Этьенн, который оставил свой пост в «Лионе», чтобы наблюдать за развязкой, — чего ради английский Монетный двор станет чеканить деньги для финансирования иноземного вторжения в Англию?

Все ахнули. Этьенн смутился и принялся формулировать очень долгие и пространные извинения, но Элиза не дала ему договорить.

— Вы не знаете Англию! — воскликнула она. — А я знаю, ибо я — Меркурий. В Англии есть партии. Сейчас у власти тори. Не секрет, что они ненавидят узурпатора и хотели бы его свергнуть. Наши военные планы во многом основаны на допущении, что английский военный флот пропустит французские корабли через Ла-Манш, а простой народ и большая часть армии охотно сбросят голландское иго и с распростёртыми объятиями встретят наших солдат. Если принять все эти допущения, нетрудно поверить, что тори, заправляющие на Монетном дворе, отчеканят немного денег для дома Хакльгебера…