— Думал, как и о том, чтобы использовать пиастры. Однако прежде чем прибегнуть к таким мерам, я хотел бы послушать, что наша хозяйка скажет по поводу английского Монетного двора.

— Я просто хочу указать, мсье, — отвечала Элиза, — что существует механизм, позволяющий без риска для Франции ввезти в Англию серебро, перечеканить на монеты и передать доверенным французским агентам.

— Что за механизм, мадам? — спросил д'Эрки, подозревая, что она их разыгрывает.

— Главная связь Франции с международным денежным рынком осуществляется не через Сен-Мало и даже не через Париж, а через Лион. Королевский банкир — это, разумеется, мсье Самюэль Бернар, и он действует сообща с мсье Кастаном. Я знаю Кастана, он — главная фигура Депозита. Он может передать деньги любому из банкирских домов, имеющих лионские представительства, и получить переводные векселя на французских агентов, которые доставят их в Лондон перед вторжением. Векселя эти надо будет заранее предъявить лондонским банкирам, и те, приняв их к оплате, озаботятся, чтобы к сроку иметь на руках требуемую сумму. То есть им придётся ввозить серебро из Амстердама или Антверпена и в Тауэре чеканить из него монету. Однако это уже не наша забота и не наш риск. Французские агенты получат деньги и доставят их на фронт для выплаты жалованья войскам.

В начале беседы мадам де Борсуль открыла рот, как будто мудрёные слова и понятия легче усваивать им, нежели ушами; по мере того как Элиза говорила, то же самое происходило с другими слушателями, в том числе за соседними столами. Когда же она дошла до слов «жалованья войскам», все принялись переглядываться, ища друг у друга поддержки в своей растерянности. Элиза вскочила с жаром, не свойственным её роли светской хозяйки (вынудив Этьенна, Поншартрена и д'Эрки встать), и принялась организовывать новую салонную игру.

— Мы представим небольшую комедию, — объявила она, — а вы все сидите, сидите, сидите!

И она велела слуге принести перья, бумагу и чернила.

— Но, Элиза, как могут господа сидеть, если дама стоит? — спросил Этьенн.

— Ответ прост: в комедии я не дама, а бог: Меркурий, вестник Олимпа, покровитель коммерции. Можете вообразить крылышки у меня на щиколотках.

При одном упоминании её щиколоток Этьенн тихонько ойкнул, и несколько гостей с тревогой обернулись в его сторону. Однако Элиза продолжала:

— Вы, мсье де Поншартрен, должны сидеть. Вы — податель вышних благ, генеральный контролёр финансов.

— Для меня это будет несложная роль, Меркурий. — И генеральный контролёр финансов, легонько поклонившись Элизе, опустился на место.

Теперь, когда самый высокопоставленный гость включился в игру, остальные охотно последовали его примеру.

— Для начала разыграем простой перевод векселем, — сказала Элиза, — для которого нужны всего четверо участников плюс Меркурий. Позже мы найдём роли всем остальным, — добавила она, поскольку к ним начали подтягиваться любопытствующие. — Этот стол — Лион.

— Однако, Меркурий, ваша пьеса уже вышла за рамки правдоподобного, ибо генеральный контролёр не ездит в Лион, — сказал Поншартрен.

— Через несколько минут мы это исправим, но пока вы в Лионе. Напротив вас сядет Этьенн. Он будет банкиром Лотаром.

— Обязательно ли мне зваться столь нелепым именем? — спросил Этьенн.

— У банкиров оно в чести. Лотар — Ditto di Borsa в Лионе, Брюгге и многих других местах.

— Это значит, что его репутация безупречна, — пояснил Поншартрен.

— Ну что ж, коли о нём идёт такая добрая слава, я могу принять его роль, — сказал Этьенн, садясь напротив Поншартрена.

— У вас есть деньги. — Элиза горстью сгребла все монеты со стола на сторону Поншартрена. — И вы хотите переправить их — вон туда! — Она прошла через двустворчатую дверь в Большой салон, где гости, бросив игру в трик-трак, внимательно наблюдали за происходящим.

— Мадам де Борсуль, вы — лондонский банкир, а этот стол — Лондон.

Мадам де Борсуль залилась краской и, ломая руки, пролепетала: «Ах, мадам, я ничего в этом не смыслю!» — так, что Элизе захотелось влепить ей пощёчину.

— Ну, разумеется, вы же дворянка, но как короли изображают в маскараде бродяг, так и вы теперь банкир по имени синьор Полишинель. Вот, синьор Полишинель, ваш сундук с деньгами.

Элиза захлопнула ящик для триктрака вместе с шашками и вручила мадам де Борсуль, когда та, закончив оправлять волосы и юбки, уселась за «лондонский» стол. Шевалье д'Эрки подержал ей стул.

— Мсье, вы — Пьер Дюбуа, француз в Лондоне.

— О жалкая участь! Нельзя ли её избежать? — посетовал д'Эрки. Гости засмеялись.

— Нельзя. Однако садиться вам не обязательно, вы ещё не знакомы с синьором Полишинелем. Вы бродите по городу в поисках куска хлеба. Ну! Все по местам! — И она вернулась в Малый салон, где на «лионский» стол уже принесли бумагу, перья и чернильницу.

— Мсье генеральный контролёр, передайте ваше — то есть французское — серебро банкиру Лотару.

— Извольте, мсье, — сказал Поншартрен, передвигая груду монет через стол.

— Благодарю покорно, мсье, — неуверенно отвечал Этьенн.