К сожалению, среди них был и он, талантливый розыскник. М-да, проявивший, как это ни грустно признать, себя в данном случае, как глупый, ленивый тюлень. И его даже не оправдал такой маленький нюанс, что он не попал в начало дела, а начал работать в самой разгар уголовного расследования и какое-то время плелся в общем потоке розыскной деятельности.

Все равно на сегодняшний день надо четко сказать — сами следователи и усложнили дело. И если оно что-то оно и скрывало, то только в головах господ жандармах и иже с ними.

— Платиновое дело. Второе в общем ряду, связанное с императором и драгоценными металлами. И в общем-то все. даже грабители появились новые. Точнее, в первом деле их по итоге розыска не оказалось совсем. Мишка, балбес-любовник, вот ведь амплуа (!), как-то не тянул на самостоятельное лицо в воровском разбирательстве.

— А позади него оказалось, пока виртуально, еще одно, довольно смутное, но теперь уже точно связанное с ним, дело. Непонятно о чем, с непонятно кем, однако есть.

Резюмируем. О чем оно может быть? Имперские регалии? Драгоценные металлы? Как-то не верится. И второе, и частично первое лишь прикрытие.

Но если уж регалии и большой объем платины всего лишь служат маскировочной тканью реальности, то в чем же идея фикс? Думай, голова, думай, картуз куплю…

Кто является субъектом внимания, установить нетрудно. Масштаб деятельности сразу показывает — это может быть только Император Всероссийский. Конкретно это Николай I, нынешний правящий монарх.

Что с него можно взять? Ха, много чего. Финансовые прерогативы. По-видимому, не интересует. Во всяком случае, зримо. Остается только государственная сфера. Здесь тоже до шиша и в высоком потенциале. Ладно, пока оставим.

Лица обвиняемые. Прежде всего, Стюарт. Подлец и дипломат большого масштаба. Он по мелочи копаться не будет, если рану нанесет, то смертельно, если действие покажет, то на международном уровне.

Да, Стюарта можно было винить во многом, но только не в отсутствии ума и в скромности обозначенной цели. Глупость и примитивность в мелочном деле — это не его конек. Наверняка ведь знал, что жандармерия тщательно прошерстила министерство финансов и чиновники его сразу и полностью сдали. С другой стороны, а в чем его можно обвинят лично? Деньги раздавал? Так ведь он ничего не требовал в замен. Может у него обет такой перед своей англиканскою церковью! Бедным чиновникам, хе-хе, помогал бескорыстно, из жалости и человеколюбия.

Во всяком случае, даже любой феодальный суд XIX века поднимет на смех такое обвинение. Особенно если обвинят английского джентльмена.

И самое главное, сам Константин Николаевич не считал его сто процентным виновником данного дела. Никак не получалось. Стюарта держали на крючке и только. За жабры. А потом куда? Ведь уголовное законодательство России XIX века он не нарушал. По крайней мере, почти.

На сегодняшний день попаданец больше подозревал его теоретически на основе доказательств будущего и подозрительного поведения.

Это второе и трудно доказуемое, но зато гарантированно станет очень гарантировано. Константин Николаевич еще во время прошлого визита англичанина обратил внимание, что тот совсем не удивился к требованию приезда в жандармерию. И как бы даже испугался вполне получаемой кары. Тогда великий князь подумал, что это в силу страшного авторитета русской жандармерии. Так сказать, в целом. А ведь может быть, как раз и нет! Вполне может быть чистая конкретика его деятельности.

Уж не вляпался ли действительно этот англичанин в дело о повреждении императорского скипетра? Банальная уголовщина. И никак не прикроешься даже экстравагантностью английского джентльмена. И потом, когда Бенкендорф, явно поторопившись, отметил, что его ни в чем не обвиняют, дипломат облегченно и откровенно вздохнул. Очень быстро и очень невзначай. А потом скрылся за обычной маской надменности и наглости. Что это, игра или реальность, и какая роль ему принадлежит? И кто там за ним хотя бы в России?

Марфа Грязнова. Вот кто может дать сейчас хотя бы небольшую ниточку! Где там Колокольцев с ребятами? Дернулся было в приемную к секретарю, но вовремя остановился. Не положено-с! Ух, черт возьми! Взял колокольчик, позвонил. И когда секретарь неслышно появился в двери, сказал тоном русского барина, вальяжный и с ленцой:

— Голубчик Алексей, Колокольцев еще здесь? — подождал утвердительного кивка, продолжил: — пусть войдет ко мне. Один пока.

Через некоторое время старший вахмистр Колокольцев стремительно вошел в кабинет его императорского высочества. Но и тогда попаданец начал разговор не с нужного ему момента, а с недавнего прошлого. Пусть важного, но уже вчерашнего:

— Как Стюарт, остывает?

— Остывает, ваше императорское высочество, — с готовностью, но с некоторым самолюбованием сообщил вахмистр, — чай попросил, кушает!

Эти, так сказать, гости хотя и не знали, но жили в твердо выверенном порядке — все просьбы посетителей гостиничными передавались курируемому жандарму и пока тот четко не подтверждал, не выполнялись. Таким образом, «гость» был под колпаком и его всегда могли одернуть, если его поведение вдруг хозяевам не нравилось.

Константин Николаевич непосредственно куратором не был, но он был весьма высоким начальником, которому надо было говорить все.