— Вот. Вот зачем он Каспару.

Покосившись на детектива, рыцарь осторожно уточнил:

— Ты что-то понял?

— Конечно, — развернувшись в сторону Ford’а, бросил через плечо «напарник». — Даже доля силы магистерия (прим.: одно из названий философского камня) способна пробивать упомянутую тобой грань. И очень хорошо так пробивать… глубоко и мощно.

Пораженный внезапным осознанием, Добрыня устремился следом. А Курт продолжал, ныряя на водительское сиденье и гремя ключами под рулем:

— Пока не очень ясно, зачем это Кащею… Но Каспар явно вознамерился втащить к нам кого-то из самых Древних.

***

— Мне срочно. Нужны. Все. Наработки по Каспару, — продолжал твердить Молот Ведьм, нависая над директорским столом. Бенедикт устало вздыхал и тоже повторял сказанное полминуты назад:

— Это бесполезно, сын мой. Мы проверяли и проверяем любые хвосты. Каспара нет в городе. Поверь, если бы у нас была хоть одна зацепка — ты был бы поставлен в известность первым.

Добрыня опять прибег к навыку «прикинуться веником». Ему явно не улыбалось попасть в жернова конфликта, косвенным зачинщиком которого он и являлся. С другой стороны, вопрос, решаемый в настоящий момент, имел прямое касательство к интересам «Братства», поэтому на лице рыцаря отражалось известное колебание.

Курт выпрямился и потер лоб.

— Двадцать лет. Они сидят где-то у нас под носом двадцать лет, и кроме эпизодических стычек, когда Каспар сует мне под нос мою собственную беспомощность, мы ничего не можем с ними поделать. А тут еще выясняется, что где-то в заначке у наших славных друзей-малефиков спрятан артефакт, наделенный силой философского камня. Бенедикт, у меня начинает раскалываться голова, и вы понимаете, к чему я веду.

Озабоченно постучав пальцами по столешнице, директор покосился на гостя и пояснил:

— Майстер Гессе не наделен даром предвидения. Но если его толковый, хоть и горячий cranium (прим.: череп (лат.)) начинает, фигурально выражаясь, издавать потрескивания — значит, жди беды. Право, я уже сам начинаю жалеть, что не могу жестом циркового фокусника вытащить откуда-нибудь донесение с текстом: «Все следы ведут к…»

В этот момент мягко прожурчал звонок директорского телефона. Слух пожилого главы «Конгрегации» следовало беречь, и мастера из оружейной исхитрились, приглушив молоточек войлоком. Впрочем, по этому номеру звонили редко: внутренние дела обычно решались на уровне глав отделов, а извне мог прозвониться далеко не всякий. Напряженная, вопросительная тишина накрыла собеседников.

Прозвенело еще раз. Явно не ошибка. Бенедикт снял трубку и тихо, спокойно поинтересовался:

— Слушаю?

Сначала его лицо выражало лишь легкую досаду. Потом брови поползли наверх. Через десяток секунд он молча протянул устройство в сторону Курта. Тот ухватился за него, как за оружие.

— Гессе. Да?

— Теперь моя знай, как отдавай долга, — торжественно проскрипело в динамике. Удержаться от изумления оказалось делом непростым. — Отправляй сына, и вторая сына, и третья тоза. Всех отправляй. И мала-мала находи.

— Ляо, клянусь, если ты дальше будешь тянуть кота за вивимахер, я сдам тебя федералам по какой-нибудь серьезной, но унизительной статье! — прорычал детектив. Добрыня, разобравшись, о чем идет речь, оперся локтями на стол неподалеку и навострил уши. Директор Бенедикт откинулся в кресле и сплел пальцы, предпочитая подождать.

— Сердака Диявола, — прошипела трубка тихо. — Тама иси. Моя долга перед твоя больсе нет.

Связь оборвалась. Секунды две Курт смотрел на темный эбонит, потом заскрипел зубами, сдерживая поток богохульств и сквернословия. Грандмастер «Братства Троицы» взволнованно разогнулся и перевел взгляд с детектива на его начальство.

— Я смог расслышать, но… — голос его был полон сомнений, — разве Чердак Дьявола — не миф?

— Такой же, как и Кащей, — Бенедикт как-то разом осунулся и словно потускнел. Голос его звучал еле слышно. Продышавшийся и охолонувший Гессе метнулся к двери, приоткрыл, что-то рыкнул в приемную — и вскоре к ним присоединился укоризненно зыркающий медик. Он накапал чего-то пахучего в рюмку, поставил рядом стакан с водой; директор выпил и поблагодарил. Эскулап хотел было отчитать присутствующих, но ему было мягко, непреклонно указано на выход.

— Чердак Дьявола, — тяжко продолжил Курт, когда стало понятно, что можно. — Он же «Тоннели Астора (прим.: Джон Джекоб Астор IV— американский миллионер, бизнесмен, писатель, член известной семьи Астор)». Амбициозный, глупый, пафосный проект. Частная подземная железнодорожная линия. Роскошные станции и залы ожидания. Тоннели диаметром девять аршин. Чтобы их построить, требовалась уйма денег, и не все они поступили из карманов нефтяных баронов. Пришлось полагаться и на милость мэрии. Такого рода строительства не документируются, но у «Конгрегации», естественно, нашлись источники…