— Нет, я просто... не уверена, ты ли сказал это, или ветер. — Я вздохнула. — Нам срочно нужен переводчик. Или магический имплант.

Юнчжи задумался, потом достал из внутреннего кармана гладкий камень — артефакт-переводчик, стандартный в Империи — и протянул мне.

— Активировать. Прикусить. Держать под языком. Не глотать.

— Не глотать? Прямо напрашивается случайный эксперимент, — пробормотала я.

После активации стало проще. Мы даже немного поговорили. Он оказался спокойным, вдумчивым, с тонким чувством юмора, но не сразу заметным. Его работа под прикрытием — скрытый охранник местного министра, связанного с поставками “специфического человеческого ресурса”. Да, переселенцев.

Скоро нам предстояло внедриться глубже. Но пока что мы просто смотрели друг на друга через призму языковых ошибок и попыток не звучать глупо.

Я привыкала к имени "Мась", он — к моим непереводимым шуткам.

И кто бы мог подумать, что с этой фразы — "Приветствовать тебя, Мась" — начнётся новая история.

Меня разместили в самом настоящем домике из сказки. Нет, правда, если бы я была поклнонником востока, я бы выбрала умереть именно здесь.

Дом, в котором я теперь жила, был старинным, будто вырезанным из времени. Узкие, изогнутые балки крыши напоминали крылья птицы, окна — почти прозрачные, обрамлённые резьбой, отбрасывали мягкий свет на пол из полированных досок. Всё было выполнено в оттенках тёплого дерева, бледного нефрита и угольно-чёрного лака. Во дворе — небольшой сад с прудом, каменными фонариками и загадочно шевелящейся карпами.

Юнчжи объяснил, что, по легенде, он привёз "невесту" — то есть меня — в родной дом для представления семье. Я сначала подумала, что это шутка. Но когда его мать принесла мне шёлковое платье с вышитыми журавлями, а отец обвёл меня довольным взглядом, пробормотав нечто вроде "надёжная, видно", — я поняла, что они действительно считают меня потенциальной хозяйкой.

Здесь это, оказывается, обычная практика: находить иностранок и тащить их к себе домой женихаться.

Местные мужчины давно подмечали, что иноземки хоть и не разбираются в поэзии и сложных аллюзиях к трактатам, зато отлично готовят, умеют вовремя закрыть дверь и не забывают, куда положили носки мужа.

Сравнение местных дам с духовными фениксами в храмовых кельях звучало красиво, но, похоже, именно эти «фениксы» оставляли своих мужчин наедине с голодом и недопониманием.

Ну… я была готова подыграть. В конце концов, борщ — это тоже философия, просто с бульоном.

Юнчжи не выказывал ни смущения, ни особого интереса к роли "жениха". Кажется, он воспринимал всё как часть стратегии. А я… я старалась держать лицо.

Кроме, конечно, одного инцидента.

Когда ко мне домой прибыли все сотрудники, работающие под прикрытием по делу теневого рынка, началась привычная дипломатическая суматоха. Все были в строгих тёмных костюмах, волосы уложены, лица — будто выточены из одного гладкого камня. Я, пытаясь вежливо поприветствовать каждого, на секунду отвлеклась, а потом, мельком заметив знакомый профиль у чайного стола, махнула рукой:

— О, Юнчжи, а я думала ты ещё на дворе встречаешь опоздавших! — бодро сказала я и хлопнула "Юнчжи" по плечу.

Мужчина повернулся. Абсолютно незнакомое лицо. Он растерянно моргнул:

— Простите… я Сяо Хуэй. Из отдела связи.

— …Ааа… — я сжалась, чувствуя, как уши моментально покрываются жаром. — У вас просто… спина похожая.

Настоящий Юнчжи в это время как раз появился из-за занавески, неся поднос с чашками. Он сдержанно кивнул, взгляд у него был такой, будто он всё видел.

— Ты как вообще так быстро растворяешься среди этих… этих… стеночек. Да и так плавно двигаешься, вообще ничего не разливаешь? — буркнула я.

Он поднял бровь:

— Я просто тише.

— Тише? Ты, может, ещё умеешь стены проходить?

— Пока нет. Работаю над этим.

Вечер прошёл в странной, но дружелюбной атмосфере. Оперативники обсуждали движение товаров, подозреваемых, схемы поставок. Я записывала, что успевала, делала пометки. Юнчжи периодически клал мне рядом конфеты. Мне казалось, это его способ сказать: "Ты хорошо справляешься, Мась."

И я, честно, старалась держать голову холодной. Мы были на задании. Только работа.

Только вот каждый раз, когда он говорил моё "новое имя", в голове почему-то всплывали не досье, не схемы — а шёлковое платье с журавлями и борщ, который я собиралась сварить на ужин.

Юнчжи пришёл вечером, как обычно — неслышно, как тень, и с тем выражением лица, которое говорило сразу обо всём и ни о чём. В руке он держал тонкий свиток, запечатанный алой лентой с клеймом, которое я уже успела узнать — приглашение высшего уровня. Он положил его на стол, сел напротив и тихо сказал: