Слова попросил Иван Васильевич Бутурлин.

— Да, говорите, пожалуйста, — разрешил ректор.

— Дело в том, — пробасил Бутурлин, — что ходили такие слухи, мол, при обороне Горного использовалась алхимия и зелья личного производства Рароговых. Эти зелья вне общего имперского доступа. Прошу обратить на это внимание.

— Да, — кивнула Мария Анатольевна, выслушав декана боевой магии. — По этим зельям мы никакого ответа дать не можем и гарантировать безопасность их использования тоже. Пока у нас на руках не будет образцов того, чем пичкали Виктора фон Адена, и мы не проведём соответствующие испытания, никакой ответ — положительный или отрицательный — мы дать не сможем.

Владимир Ильич на это прищурился, потёр устало переносицу и почесал в затылке, затем выдохнул и проговорил:

— Я уже предпринял меры для получения этих образцов, — уточнил он. — Между академией в моём лице и Креславом Рароговым есть договоренность: он должен предоставить нам образцы зелий. Ваш факультет должен будет не только проверить их на совместимость, вам предстоит разгадать их формулу, дабы мы смогли обеспечить себя и Империю точно такими же или аналогами.

Он окинул присутствующих взглядом и убедился, что его внимательно слушают.

— Потенциально — золотое дно. Даже если получится воссоздать состав чуть слабее, мы озолотимся, поставляя их в армию по военному заказу. Именно ради этого можно, в виде исключения, допустить девицу фон Аден к испытаниям для приёма на боевой факультет.

— Фон Аден? — фыркнула Мария Анатольевна. — О, это настолько взбалмошная особа, что я бы не рекомендовала.

Бутурлин даже забыл попросить слова и вскочил, упёршись сжатыми кулаками в столешницу:

— Вы с ума сошли?! Пятнадцатилетняя пигалица на боевом факультете?!

— Тихо, тихо, тихо, — сказал ему Вяземский, положив руку на локоть своего начальника. — Осторожнее, вас же сейчас удар хватит!

— Успокойтесь, пожалуйста, Иван Васильевич, — проговорил ректор. — Ещё абсолютно не факт, что она пройдёт. А если вдруг пройдёт…

В разговор также без приглашения вступил Путилин, причём говорил он с нескрываемым ужасом в голосе:

— Тут с одним её братом фон Аденом проблем не оберёшься. А если их будет двое?

— Послушайте, — добавил ректор в голос твёрдости, — вот когда их будет двое — тогда и будем думать. Не понравится — отчислите после первой сессии и отправите к деду. Мне вас учить, что ли?

— Отчислить? — переспросил его Бутурлин. — С факультета боевой магии? — продолжал он, но уже не так яростно. — Вы что, не знаете: с нашего факультета после сессии могут отчислить только вперёд ногами!

— Ну, конечно, — заметил ректор иронично, — что не помешало половине курсантов вашего факультета подать прошение о переводе в другие учебные заведения после инцидентов в Коктау. Так, ладно, давайте мы сейчас об этом не будем. Это дело стабильности и процветания академии. Пятнадцатилетняя девчонка в этом смысле — ну, не такой уж и большой минус.

— Это вы так думаете, — хмыкнул Вяземский, но решил дальше не распространяться.

— Разберёмся, — окончательно закрыл этот вопрос Владимир Ильич. — Давайте лучше вернёмся к теме нашего совещания. Что говорит сам курсант?

Слово взяла Аграфена Петровна, так как Виктор фон Аден на данный момент находился в лазарете под её прямым попечением:

— После возвращения к жизни он ответил на этот вопрос так: «Просто задумался во время медитации, ничего не почувствовал, думал, что так и положено. Пришёл в себя от резкого воздействия». После его вывернуло. Отчего — не знает.

— Так, проверьте кухню на предмет сегодняшнего завтрака, — распорядился Владимир Ильич. — Возможно, у парня аллергия на что-то, или кто-то новенький затесался на кухню и свёл счёты с Аденами или Рароговыми. Такого тоже нельзя исключать.

Путилин сразу же что-то записал себе в блокнотик. Остальные переглядывались, про опасность, идущую с кухни, никто даже не подумал. Но другой вопрос: пострадал только один фон Аден, и никто больше.

Романов оглядел присутствующих:

— Есть ещё у кого-нибудь какие-то мнения?

— Есть, — отозвался сухонький старичок с факультета целительства. Он был биоэнергетиком, имел преподавательскую и лечебную выслугу более века и понимал в таких вещах, до которых Аграфене Петровне в силу молодого возраста и в большинстве своём боевого опыта было далеко.

— Говорите, Евгений Викторович.

— Описанное состояние и симптомы в отчёте госпожи Бабичевой указывают на кратковременный выход души из тела. Причины могут быть самые разные, но тут нам действительно нужен специалист по ментальным дисциплинам. А эта специальность расформирована личным указом императрицы.