— А всё-таки ты ниже нас ростом, — дразнит Ивонна.

— Ну и что? Ровно ничего не значит! — насмешливо бросает Паскаль с высоты дерева. И он прав: это ровно ничего не значит.

Но, увлёкшись, он не рассчитал своих сил, забрался слишком высоко, поэтому спуск больше похож на падение, и, спрыгнув раньше времени, Паскаль с силой ударился о землю обеими ногами.

— Ой! — вскрикнула Ивонна. — Вы ушиблись! Больно вам?

Паскаль ответил не сразу, боясь, что у него слёзы выступят на глаза:

— Мы, кажется, решили говорить на ты?

Сюзанна низко нагнулась, и впервые в её голосе зазвучало радостное оживление.

— Грибы! Грибы!

Паскаля раздосадовал её интерес к грибам в такую минуту. Мельком взглянув на грибы, он злорадно заявил:

— Не трогайте этих грибов. Они ядовитые…

Но разве Сюзанну можно убедить? Она твердила: — Грибы! Грибы! У меня дома есть книга про всякие растения. Надо её захватить с собой.

Паскаль разъярился.

— Говорят же вам, они ядовитые!

Но Сюзанна покачала головой. Наверняка она полезет в свою книгу справляться. Паскаль принялся объяснять: это ложные обабки, у них на шляпке цветные пятна; опасными эти грибы делаются после дождя — дождь смывает пятна, и тогда ложные обабки похожи на самые безобидные грибы… А поешь таких грибов, — отравишься.

Сюзанна вскинула глаза на Паскаля. Каким она полна безмятежным спокойствием, только губки чуть-чуть поджала.

— А всё-таки это грибы, — сказала она. — Пусть ядовитые, а всё-таки грибы.

Странная логика у девочек. Паскаль смутно предугадывал, что это обстоятельство может в будущем очень усложнить жизнь.

На террасе, где дачники пили после обеда кофе, господин де Сентвиль поздоровался с госпожой Пейерон. Ясно было, что старику не безразлично присутствие в его замке хорошенькой женщины. Он теперь уделял своему туалету больше внимания, тщательно причёсывался и аккуратно подстригал бороду. Паскаль и Сюзанна, которой даёт советы Ивонна, чинно сидят за плетёным столом и играют в шашки; одной чёрной шашки не хватает, её заменили сухим бобом, обмакнув его в чернила. Пёс Феррагюс всё так же изумлённо, как в первый день, смотрит красноватыми глазами на крошечного, взъерошенного и рычащего Ганимеда.

— Ваш внук очень мил, — сказала госпожа Пейерон. — Кажется, и девочки это находят…

— Вот как? А он не очень шалит? Не надоедает вам? Он у нас весьма шумливый сорванец…

Так уж принято у вежливых людей — из скромности бранить своих близких родственников. О Паскале можно говорить что угодно, но шумливым его не назовёшь. Господин де Сентвиль продолжал:

— Он сейчас очень подурнел, просто урод — такой уж неблагодарный возраст… но со временем, надо полагать, выправится.

— Урод? — возмутилась Бланш Пейерон. — Знаете, если он похож на своего папу, то я предпочитаю не знакомиться с мосье Меркадье, — боюсь, как бы он не похитил моё сердце…

Господин де Сентвиль легонько покашливает.

— Нет, Паскаль весь в мою родню, на отца нисколько не похож.

Вот уж неправда! Паскаль похож на отца. Мальчик это знал и слушал разговор так внимательно, что не заметил, как Сюзанна, игравшая белыми, взяла у него выкрашенный боб и провела свою шашку в дамки. Шансы игроков резко изменились.

— Слушай, — шепчет Ивонна, — на твоём месте, я бы пошла вот сюда…

— Ну вот ещё! — негодует Сюзанна. — Ты зачем ему подсказываешь?

Господин де Сентвиль продолжал:

— Впрочем, вы скоро сами сможете в этом убедиться… Племянница с мужем сейчас в Париже, но скоро приедут к нам, — когда достаточно набегаются по магазинам, по театрам и наглотаются пыли… Через недельку оба будут здесь…

На свете много игр, целая уйма. Есть, например, крокет, но для него нужно втыкать в землю дужки и колышки, а кончится игра — выдёргивай их, чтобы ночью люди, проходя по террасе, не натыкались на них через каждые три шага. Есть кегли. Иной раз даже господин де Сентвиль удостаивает поиграть в кегли с внуком и девочками. Есть карты — старые, засаленные, истрёпанные, но они прекрасно могут ещё служить — играйте, пожалуйста, в манилью, в безик, в жёлтую собаку, в рамс, словом, во что угодно. Есть шашки, гусёк, настольный бильярд, бочка с лягушкой. Но всё это не стоит игры в четыре угла, в прятки, в палочку-выручалочку, — словом, таких игр, где можно бегать до упаду.

Три дня подряд, с утра до вечера, играли в палочку-выручалочку с таким увлечением, словно это был модный спорт. Носились как угорелые. Придумывали новые правила, даже изобрели несколько вариантов игры. Спорили до хрипоты, где можно прятаться. Не запретишь же Паскалю лазить на деревья. А прятаться на террасе слишком уж просто. Когда познакомились поближе, Сюзанна перестала возражать против игры в прятки, — первые дни она никак не соглашалась. Говорила, что здесь будет ужасно трудно искать, — место такое большое, столько тут разных укромных уголков. Надо ещё решить где можно, а где нельзя прятаться? Ну вот ещё — «нельзя»! И того нельзя, и этого нельзя, везде и всюду нельзя. У нас всё будет можно.