Дедуля нырнул в портал, который буквально через несколько секунд перестал существовать. Да, ломать, как говорится, не строить. Ну, а я, пока фрицы окончательно не просадили мне энергетическую броню, метнулся в сторону, уходя с линии огня. Вот теперь пускай взбивают пулями воздух, никому вреда от этого не будет.

Подпитав заклинание морока энергией, я быстрым шагом пошел вдоль позиций фрицев, которые в срочном порядке подтягивали резервы на звуки истерической стрельбы своих сослуживцев. Вот пускай теперь ловят черную кошку в тёмной комнате, когда её там нет. Правда, пройдёт совсем немного времени, и наложенное на мёртвых зверей заклинание морока рассеется. Вот тогда-то фашисты и удивятся, увидев, кто на них нападал.

Но как раз этот момент меня совершенно не волновал. Меня больше беспокоило, кто же открыл портал в Пескоройку? Кроме Королевы Маб, владеющей секретом пространственных переходов, других магов и волшебных сущностей с такими талантами у меня в знакомцах не было.

В общем, что это было, и кто нам всем, можно сказать, подставил плечо помощи, а кое-кого и вовсе спас от неминуемой смерти, так и осталось для меня неразрешимой загадкой. Ведь тому, кто открыл портал, должна быть известна конечная точка пути — Пескоройка. А сколько времени затерянное в лесах поместье князей Перовских пребывало в забвении, не знает даже сам Вольга Богданович.

Ладно, я решил пока отложить в сторонку разгадывание этой головоломки — сейчас нужно было сосредоточится на совершенно иной задаче. От лешего я узнал о печальной судьбе партизанского отряда товарища Сурового: выйдя на охоту за мной, фашистам удалось окружить и захватить партизан.

А серьёзно ослабевшему лешему не удалось ничем им помочь. Он и так едва-едва сумел сохранить мою семью, и я за это буду считать себя его вечным должником. Ведь Глафира Митрофановна и Акулинка для меня самое дорогое, что есть в этом мире. Да дед еще… Даже два — один живой и молодой, а второй старый и мёртвый. А сейчас, когда Глаша беременна… Так и вовсе…

Такие дела, но партизанский отряд был разгромлен. Многие погибли, а тех, кто выжил, взяли в плен и увезли в Покровку. Большего леший и не мог сообщить, но и на том спасибо! В общем, я решил попытаться вытащить партизан из фашистских застенков… Если, конечно, хоть кто-нибудь из них остался в живых.

К тому же, именно в Покровке у меня имелся собственный «агент» — трёхсотлетняя ведьма-француженка Глория-Луиза, которую мой «сосед по чердаку» лет этак триста назад спас от Марсельской чумы, которую сам же и запустил. Только эта страшная болезнь оказалась на редкость избирательной… Вернее, избирательным оказался сам повелитель смертельных болезней — всадник «белый» по имени Чума…

Когда мне открылась эта часть его памяти, я даже проникся тем «кодексом чести», который проповедовал глашатай грядущего Апокалипсиса: да воздастся каждому по делам его. В тот момент у меня даже отступил страх потерять собственное «я», настолько благородным был поступок Чумы по спасению маленькой девочки и всей её семьи от неминуемой смерти.

Будь я тогда на его месте, я поступил бы точно так же… Черт! Неужели я начинаю думать, как эта Высшая Сущность, призванная самим Спасителем карать и миловать? Нет! Он, хоть и заперт у меня в голове, но влияния на мои желания и поступки пока не имеет! Или у него такой план — медленно, исподволь, «прорастать» у меня в голове, подменяя мои мысли своими, и ждать, пока я окончательно не проникнусь его «идеями»?

— Хватит! — Я даже воскликнул вслух, чтобы как-то освободиться от этих навязчивых мыслей. Если я буду и дальше на этом зацикливаться, легко и вовсе с катушек слететь!

Топать до Покровки было изрядно, а лес, в котором я мог бы открыть волшебную тропинку лешего перестал существовать. Поэтому я решил, не мудрствуя лукаво, позаимствовать автотранспорт у фрицев. И выбор мой пал на небольшой семейный автомобиль (по крайней мере он таковым считался в Германии до войны) «Opel Olympia».

На этой железной лошадке, уже повидавшей виды и попробовавшей вволю русского бездорожья, разъезжал по всей видимости какой-то невысокий офицерский чин, уровня лейтенанта. Если бы это был «Opel Kadett» — еще более мелкий и неказистый автомобильчик, то на нём разъезжали бы унтера-фельдфебели. Такая вот субординация.

Для моей цели машинка пришлась как нельзя кстати. Выдумывать чего-то новенького мне абсолютно не хотелось, да устал я уже от всех приключений, которым конца-края не было, да и не будет пока. Поэтому на подходе к автомобилю, я просто набросил на него отворотную печать «пустой глаз», как не без юмора назвал её Афанасий, и машинка перестала существовать для всех толкущихся рядом с ней фрицев.

Олимпия, хоть и выглядела снаружи основательно потрёпанной, на деле оказалась весьма ухоженной. Было видно, что водитель за ней хорошо следил, даже пыли и сажи в салоне не было совсем. А учитывая окружающую обстановку, марафет нужно было наводить едва ли не каждый час.

Я проверил уровень топлива — не хотелось бы встать на полдороге. Топливный бак оказался полон. Усевшись на водительское место, я завел двигатель. Автомобиль слегка затрясся, рыкнул, стрельнул вонючими выхлопными газами, а после ровно и уверенно заурчал.

Заклинание отвода глаз действовало великолепно — ни одна фашистская собака не обратила внимание ни на звуки запускаемого двигателя, ни на то, что в машине находится совершенно чужой человек. Поэтому я спокойно дал газу, вырулил на дорогу, и покатился по дороге, ведущей в Покровку.