Будем как солнце!
вернуться

Бальмонт Константин Дмитриевич
Шрифт:

Фея за делом

К Фее в замок собрались Мошки и букашки. Перед этим напились Капелек с ромашки. И давай жужжать, галдеть В зале паутинной, – Точно выискали клеть, А не замок чинный. Стали жаловаться все С самого начала, Что ромашка им в росе Яду подмешала. А потом на комара Жаловалась муха: Говорит, мол, я стара, Плакалась старуха. Фея слушала их вздор И сказала: «Верьте, Мне ваш гам и этот сор Надоел до смерти». И велела пауку, Встав с воздушных кресел, Чтобы тотчас на суку Сети он развесил. И немедля стал паук Вешать паутинки. А она пошла на луг – Проверять росинки.

Седой одуванчик

Одуванчик, целый мир, Круглый, как земля, Ты зовешь меня на пир, Серебря поля. Ты мне ясно говоришь: Расцветай с весной. Будет нега, будет тишь, Будь в веселье мной. Поседеешь, отцветешь, Разлетишься весь. Но тоска и страхи – ложь, Счастье вечно здесь. Поседеешь, но седой Помни свой черед. Будешь снова золотой, Утром, через год.

Осенняя радость

Радость может ждать на каждом повороте. Не грусти. Не надо. Посмотри в окно. Осень в желтых листьях, в нежной позолоте Медленно колдует. Что нам суждено? Разве мы узнаем? Разве разгадаем? Будем ждать, что чары улыбнутся нам. Пляска мертвых листьев завершится маем. Лютики засветят снова по лугам. Даже и сегодня… Ум предав заботе, Шел я хмурый, скучный по лесной глуши, Вдруг на самой тропке, да на повороте, Красный цвет мелькнул мне в ласковой тиши. Спелая рябина прямо предо мною, Алая калина тут же рядом с ней. Мы нарвем ветвей их на зиму с тобою, Пред окном повесим комнатки твоей. Прилетит снегирь смешной и неуклюжий, Раза два чирикнет, клюнет – да и прочь. И метель завоет, всё затянет стужей, Но зимой, пред лампой, так уютна ночь. И пока на всполье будут свисты вьюги, Сон тебя овеет грезой голубой. «Милый, что я вижу! Лютики на луге! Хороводы травок! Ах, и я с тобой!»

Зима

Поля затянуты недвижной пеленой, Пушисто-белыми снегами. Как будто навсегда простился мир с весной, С ее цветками и листками. Окован звонкий ключ. Он у зимы в плену. Одна метель поет, рыдая. Но солнце любит круг. Оно хранит весну. Опять вернется молодая. Она пошла бродить в чужих краях, Чтоб мир изведал сновиденья, Чтоб видел он во сне, что он лежит в снегах И вьюгу слушает – как пенье.

Из книги «Злые чары»

1906

Долго ночь меркнет; заря свет запала; мгла поля покрыла; кровавые зори свет поведают; черные тучи с моря идут; хотят прикрыти четыре солнца; а в них трепещут синие молнии.

«Слово о полку Игореве»

Зов

Я овеян дыханьями многих морей, Я склонялся над срывами гор, Я молился ветрам: «О, скорее, скорей!», Я во всем уходил на простор. Я не знаю цепей, я не ведаю слов Возбранить чьи б то ни было сны, Я для злейших врагов не хотел бы оков, А желал бы улыбки весны. Я не знаю тоски, я сильнее скорбей На разгульном пиру бытия, Я овеян дыханьями вольных морей, Будьте вольными, братья, как я!

Детство

Как прелестен этот бред, Лепет детских слов. Предумышленности нет, Нет в словах оков. Сразу – Солнце и Луна, Звезды и цветы. Вся Вселенная видна, Нет в ней темноты. Все, что было, – здесь сейчас, Все, что будет, – здесь. Почему ж ты, Мир, для нас – Не ребенок, весь?

Северное взморье

Небо свинцовое, солнце неверное, Ветер порывистый, воды холодные, Словно приливная, грусть равномерная. Мысли бесплодные, век безысходные. Здесь даже чайками даль не осветится, Даже и тучкою только туманится, Раковин взору на взморье не встретится, Камешком ярким мечта не обманется. Зимами долгими, скудными вёснами Думы подавлены, жизнь не взлелеяна. Море пустынное, с темными соснами, Кем ты задумано, кем ты осмеяно? Август 1905

Из книги «Песни мстителя»

1907

Гнев, шорох листьев древесных, он нашептывает, он рукоплещет, он сочетает, единит.

Майя

Волчье время

Я смотрю в родник старинных наших слов, Там провиденье глядится в глубь веков. Словно в зеркале, в дрожании огней, Речь старинная – в событьи наших дней. Волчье время – с ноября до февраля, Ты растерзана, родимая земля. Волколаки и вампиры по тебе Ходят с воем, нет и меры их гурьбе. Что ни встретится живого – пища им, Их дорога – трупы, трупы, дым и дым. Что ни встретится живого – загрызут, Где же есть на них управа – правый суд? Оболгали, осквернили все кругом. Целый край – один сплошной кровавый ком. С ноября до февраля был волчий счет, С февраля до коих пор другой идет? Волчьи души, есть же мера, наконец, Слишком много было порвано сердец, Слишком много было выпито из жил Крови, крови, кровью мир вам послужил. Он за службу ту отплатит вам теперь, В крайний миг и агнец может быть как зверь. В вещий миг предельно глянувших расплат, С вами травы как ножи заговорят. Есть для оборотней страшный оборот, Казнь для тех, кто перепутал всякий счет. Волчье время превратило всех в волков, Волчьи души, зуб за зуб, ваш гроб готов.