Процедуры формирования Центрального Комитета были уже рассмотрены в предыдущих главах. Процесс избрания первого горбачёвского ЦК в марте 1986 г. мало чем отличался от практики, принятой в предыдущие 70 лет. Ещё с ленинских времён сохранился порядок, в соответствии с которым список кандидатов на избрание представлялся на рассмотрение высшим руководителям и после их одобрения утверждался в целом делегатами съезда. Во времена Сталина возникла система должностных (ex officio) вакансий, при которой предварительный список, представляемый высшему руководству, состоял преимущественно из людей, уже назначенных этим же самым руководством на определённые высокие партийные или государственные должности. Хрущёв даже не пытался изменить эту систему, которая продолжала действовать и при более осторожном Брежневе, хотя процедура предварительного согласования списка кандидатов тогда немного усложнилась. Перед очередным съездом партии списки кандидатов заблаговременно составлялся республиканскими партийными организациями с учётом индивидуальных характеристик претендентов и прочих обстоятельств. Затем списки обобщались, рассматривались и дорабатывались в аппарате ЦК, а после этого представлялись в Политбюро для окончательного утверждения [462] . Утверждённый список получал единогласное одобрение съезда даже в тех случаях, когда включённых в него людей, особенно декоративных членов ЦК, порой даже не предупреждали о том, что они включены в список для голосования [463] . Руководители партии имели возможность продвигать в ЦК собственных фаворитов. Подобным образом был поощрён перед XXVI съездом в 1981 г. Евгений Чазов — врач, лечивший Брежнева. «Вас собираются избрать в ЦК, — кратко заявил ему Андропов накануне, очевидно полагая, что кремлёвский доктор будет одним из его сторонников, — уверен, что с этим не возникнет проблем». Сам Брежнев слегка удивился, но Чазов был, как положено, избран в 1981 г. кандидатом в члены ЦК, а спустя несколько месяцев, на майском 1982 г. пленуме его перевели из кандидатов в полномочные члены ЦК. На этом же пленуме Андропов был избран в Секретариат ЦК [464] .

Похожая система, основанная на должностных вакансиях, но допускавшая большую гибкость, применялась в 1986 г. на XXVII съезде партии. В составе нового ЦК были представлены те же должности, что и в 1981 г., но во многих случаях на этих должностях уже находились новые, более молодые чиновники. Именно этим обусловливалось существенное обновление ЦК по сравнению с 1981 г. Выборы происходили как обычно на закрытом заседании съезда ближе к завершению его работы. В бюллетени для тайного голосования, розданные делегатам, входили претенденты на избрание полномочными членами и кандидатами в члены ЦК, а также — членами Ревизионной комиссии КПСС. Результаты голосования были оглашены также на закрытом заседании, проходившем следующим утром, 6 марта 1986 г. Позднее, в середине дня состоялось открытое заседание съезда, на котором делегаты, стоя, бурными аплодисментами приветствовали президиум и руководителей делегаций зарубежных коммунистических, рабочих и демократических партий. Горбачёв объявил о том, что состоялся пленум вновь избранного Центрального Комитета, единогласно избравший руководящие органы партии. Его избрали генеральным секретарём (это известие было встречено «продолжительными аплодисментами). Горбачёв также назвал других членов руководства партии, каждого из которых делегаты наградили овациями. Его собственная заключительная речь тоже сопровождалась бурными, продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию [465] .

Но эти выборы прошли в советском стиле, а Горбачёв и его соратники вскоре задумались о более радикальном, с далеко идущими последствиями обновлении партии, которое ускорило бы отстранение их противников и одновременно открыло дорогу к тем демократическим переменам, которые они намеревались провести в обществе в целом. Формирование Центрального Комитета регулировалась несколькими положениями устава партии, из которых следовало, что любые изменения его состава, помимо удаления недостойных людей, возможны только съездами партии. Но существовали также возможности введения в состав ЦК дополнительных членов наряду с переводом отдельных людей из кандидатов в полномочные члены ЦК. Этот приём был отработан на XVIII партийной конференции в 1941 г. [466] , и когда Горбачёв, выступая на пленуме ЦК в 1987 г., предложил провести ещё одну конференцию, он подчеркнул, что на ней следует, прежде всего, рассмотреть вопросы подобного рода [467] . На самом деле, XIX партийная конференция, собравшаяся в июне–июле 1988 г. не провела никаких изменений в составе ЦК, но согласилась с тем, что в будущем до 20% членов партийных комитетов всех уровней можно менять в промежутках между съездами. Конференция решила, что партийные чиновники должны выбираться путём тайного голосования на альтернативной основе, а в качестве средства борьбы с застоем им будет разрешено занимать свои посты не более двух пятилетних сроков подряд [468] . Когда в 1990 г. собрался следующий съезд партии, он пошёл ещё дальше, утвердив совершенно новый устав, который допускал замену до трети состава вновь избранного ЦК, не дожидаясь созыва очередного съезда [469] .

Фактически до съезда 1990 г. в составе Центрального Комитета произошли заметные изменения, но формально они являлись следствием скорее отставок и повышений, нежели выборов [470] . На пленуме, состоявшемся 25 апреля 1989 г., в отставку были отправлены 74 полномочных члена и 24 кандидата в члены ЦК. Ещё четверых членов ЦК, избранных в 1986 г., вывели из его состава ранее, в основном из-за коррупционных скандалов. Кроме того, в отставку были отправлены 12 членов Центральной ревизионной комиссии, контролирующей административно-хозяйственную деятельность партии. Подобные массовые отставки явились «беспрецедентными в истории партии». Как пояснил Горбачёв, они произошли потому, что 83 члена и 27 кандидатов в члены ЦК к тому времени ушли на пенсию с занимаемых ими постов в партии и государственных органах, подчеркнув при этом, что они направили совместное письмо в ЦК с просьбой о выводе их из его рядов «в интересах дела» [471] .

Из 98 отставленных 27 человек являлись работниками центральных правительственных органов (преимущественно в ранге министров), а 28 — секретарями региональных партийных комитетов. Из 24 человек, переведённых из кандидатов в полномочные члены ЦК с правом решающего голоса, примерно половину составляли рабочие и колхозники, а ещё четверо представляли Академию наук [472] . Пятеро из тех, кто получил повышение, несмотря на все разговоры об обновлении кадров, оказались старше 60 лет [473] .

Увольнения тех лет были отнюдь не столь спонтанными, как это могло показаться. Горбачёв к тому времени уже поручил партийному аппарату составить список членов ЦК, ушедших на пенсию или достигших пенсионного возраста. После этого Георгий Романовский, отвечавший за партийные назначения, начал встречаться с людьми, которых следовало подготовить к тому, что пора уступить дорогу молодым, и с теми, кто, в свою очередь, был способен убедить в этом колеблющихся. Он так хорошо справился с этой задачей, что когда «волонтёры» собрались в Секретариате ЦК, «с ними не возникло никаких проблем. Они даже принялись сами подбирать подходящие основания для своего увольнения». Таких встреч состоялось две, первая — с теми членами ЦК, у кого необходимость ухода не вызывала сомнений, а вторая — с теми, кто вознамерился сопротивляться, но в конце концов смирился с неизбежным. Исключением стал Ефим Славский, занимавшего пост министра среднего машиностроения с 1957 по ноябрь 1986 г., которому было в то время более 90 лет. Последний долгожитель из плеяды руководителей первого поколения отказался участвовать в совещании, на котором его коллег убедили подать в отставку, и просидел весь пленум, иронически улыбаясь [474] . Уход в отставку столь многих более молодых и менее упорных коллег Славского имел по крайней мере один видимый результат. В зале, где проходили пленумы ЦК, стало намного просторнее, поскольку количество полномочных членов ЦК сократилось с 307 до 251 человека. Таким небольшим оно не было с 1960-х гг., а к июлю 1990 г. оно ещё уменьшилось до 248 человек при 108 кандидатах в члены ЦК [475] . Одним из выведенных из состава ЦК в апреле 1989 г. был Николай Байбаков, к тому времени уже ушедший на пенсию с поста Председателя Госплана (который он занимал более 20 лет, см. с. 177–185, 213–214). Вернувшись однажды вечером домой, он обнаружил приглашение на одно из упомянутых выше совещаний, которые проводил Разумовский в здании Центрального Комитета партии. Как оказалось впоследствии, он был не единственным, получившим подобное приглашение. На совещании присутствовала большая группа ветеранов партии, включая бывшего министра иностранных дел Андрея Громыко, бывшего Председателя Совета министров Николая Тихонова и бывшего секретаря ЦК Владимира Долгих. Совещание началось с заявления бывшего министра тяжёлого и транспортного машиностроения Сергея Афанасьева, попросившего освободить его от членства в ЦК. Остальные выступили в том же духе. Аргументация при этом была вполне разумной: перестройка нуждается в энергичных усилиях членов ЦК, и в любом случае руководство партии требует обновления. Текст обращения ветеранов к партийному руководству был заготовлен заранее, требовались только их подписи. Со своей стороны, Горбачёв поблагодарил их за обращение и пожелал всего хорошего [476] . «Вероятно, это было оправданным, — размышлял Владимир Листов, который ушёл на пенсию с поста министра химической промышленности в 1986 г., но сохранил за собой место в ЦК до съезда 1990 г., — мы все, кто вошёл в состав руководства страны до начала перестройки, понимали, что скоро настанет наш черёд» [477] .